Нить Ариадны
1
Мир смотрит удивлённо
из глубины пространства,
петляет в лабиринте
неведомая мысль;
и как века назад
с завидным постоянством
необходима странникам
Ариадны нить.
Скитанья облаков
над вечно юным Критом
похожи дымностью
на преходящий сон,
историю читаем
с эпохи неолита –
легенды учат жить,
миф – бытия закон.
Сегодня человек
в позиции статиста
стремится ночь и день
в единое вместить –
сирены в глубь влекут,
а палуба ребриста,
и в плаванье спасёт
лишь Ариадны нить.
2
Нить протянута в будущее
из того далёкого,
беру билет в музей –
древность
туманится многооко,
качает судьбу параллель;
не волен
рок отменить никто,
бессилен в потугах Кронос;
Ариадны сакральная нить
сквозь века висит эталоном,
а вечное слово любить
не может быть жестом
и звуком салонным.
3
Истина не существует
вне истины,
она волнуется на уровне вдоха,
преображая письменность
в несметных просторах
свободного бохо;
произвольно
на проводах развешены
ключи от ларца Пандоры,
торопится слово в депеше –
желающий ящик откроет;
и Тесей, пребывая хористом,
бередит
в двадцать первом столетии,
видя, что опадают листья,
просочился блогером
в интернетные сети:
во всей вселенной,
не только на Крите,
высматривает единственную,
способную нынче плести
путеводные нити.
4
Через
бутылочное стекло
просвечивают
лабиринта изгибы
вкрапилось в сознание
Пифагора число
и пафос, и соль диатрибы.
Открываю
старинных часов крышку,
время свой совершает круг,
геометрии вечная фишка:
запад – восток,
север – юг;
распечатан
пространства квадрат,
он полощется
флагом морей,
и тонет за Критом закат,
скрывая загадки царей.
5
В созревшей оболочке сливы
вместилось пространство,
на башне двойным переливом
отбили куранты;
Морские извечные воды
плескались безлико,
а воздух над Критом безродный
пропах базиликом;
Пугал ойкумену разрывом
рык-рёв Минотавра,
клонились к земле боязливо
и люди, и травы.
Любовно сплетала Тесею
нить Ариадна,
а время взирало рассеянно
и беспощадно.
Мечом, путеводною нитью
и Ариадны молитвой
Тесей завершил ход событий
во тьме лабиринта.
Заботливо временем скрыты
меч и былые находки;
прилив приготовил к отплытию
и парус, и лодки.
Река Гераклита
1.
Струится Гераклитова река –
Бессмертный символ постиженья мира.
В воде колеблются скользящие века,
Глубинными интригами вибрируя.
В потоке движется энергии запас,
И дух, и форма нашего присутствия.
Идей Платона трансцендентный пласт
Познанию сакрального сопутствует.
В движенье вод – теорий странный пир.
Раскидистые ветви герменевтики
Заводят лингвистический турнир,
Верифицируя вопросы диалектики.
Крылатый дым испорченных цитат
Клубится в представлениях сомнительных,
Меняя изначальный сил расклад,
Вступает разрушения носителем.
И отражаются в воде кифозный мир,
И толерантных замыслов мотивы.
В сомнениях пасует пассажир,
Апокрифам ища альтернативу.
2.
Мысль всех веков бунтует в той реке.
Рекомбинацией меняя суть картины,
Анаксимандра важный смысл «архэ»
выносит из воронки на плотину,
срывает маски с обречённых слов,
петроглифы вскрывает с мегалитов,
шумит тотальностью звучащих голосов,
ментально возвращая к Гераклиту.
Не признаёт река, бурля, границ:
смывает установленные шлюзы,
и обмывает мерклый взгляд глазниц –
сознанья искажённого союзы.
Фальсификации не ведает вода,
являясь ярким символом познанья,
в прах повергает ветхие суда,
исследующие принципы сознания.
Непознаваем вод диапазон.
Из водных недр взирает время Босха,
вживлённый деконструкцией закон
наносит смысл на избранную плоскость.
А воздух, стекленеющий вокруг,
не позволяет к истине пробиться,
наш человек и глух, и близорук,
в провидца не способен воплотиться.
3
Волной для хроники грядущего витка
Вбивая факты из прошедшего далёкого,
Бушует грозно полноводная река,
В эпохах восполняя леность мозга.
Сознанья искажённый горизонт
Довлеет над источником брожения.
В картине Мунка – завершённый сон
Бурлит гротескной формой выражения.
Распространённый «Криком» метастаз,
Пророком опороченного времени,
Рисует заточённых сил экстаз,
Взрастая страхом на пути знамения.
Как чёрный незаписанный квадрат,
Меняющий законы геометрии,
Блуждает в смысловой реке фрегат
Под массовыми яростными ветрами.
4.
Природа отличительная вод
Вмещает относительность и зыбкость
И скрытную бессмысленность забот,
И уязвимость душ, их самобытность.
Наш человек всего лишь палимпсест,
Нуждается в особенном прочтении,
Записанный несовершенный текст –
Сложившееся генов отражение.
Из пыльных закоулков забытья
Мифические тени архетипов
Выглядывают, чернотой блестя,
Вдруг оказавшись на вершине мысли.
Как рыба в переменчивой реке,
Так плещется в потоке обитания
Необходимость выражать в строке
Возможные конструкции сознания.
А принцип когерентности на вид
Не вяжется с процессами во времени.
Впитав пороки мира как магнит,
Сознание сливается с движением.
Метафизическое
На стыке громыхающих эпох,
в дни бездуховной массовой культуры,
коль разум человеческий заглох,
искусство превращается в халтуру.
Сознанием врастая в тишину,
осознавая дел незавершённость,
пишу свою заветную главу
и слышу потрясающие фоны:
метафизическое эхо всех начал
и напряжённость горестного мига,
бунтующих концепций новый вал
и бездуховных сущностей интриги,
цивилизаций слышу вечную борьбу
и переход мышленья в сверхсознание,
трескучих фраз безмерную пальбу
и Ветхого Завета толкование,
и многовременности истощённый ил,
осознанное возвращенье к предкам,
и холод окантованных могил,
и неизбежный яд извечной Леты.
Ладья Харона
Скользит ладья Харона по волне
вдоль мрачных скал,
в глубинных водах Стикса.
Харон погрузит в лодку наравне
и бедных, и богатых,
и даже тех,
кто не успел родиться.
Опасно клясться той реки водой.
Кто ложно клятву даст,
тот сразу мёртвым станет.
Туда земные твари
не идут на водопой.
в ней сгинет тот от яда,
кто обманет.
Всесильна магия воды.
Харон с шестом,
тот перевозчик душ,
седой старик, с горящими глазами,
стремится получить свой грязный куш
и правит смерти чёлн,
пристать, желая, к берегу,
за нами.
Полигимния
Она была одной из девяти,
Писала гимны славные для хора
И обессмертила, согласно Диодору,
Себя и на ораторском пути.
Умела своей лирой вдохновлять,
Учила, как украсить форму речи,
Кокетливо скрывала её плечи
Накидка, чтобы чувства оживлять.
Весною Муза после злой зимы
Стихами услаждала греков уши.
Молились люди и любили слушать
Её напевы так же, как и мы.
Прекрасны песнь и танцы по весне,
Поэты правят шаг и чувство ритма,
Слетаются к чернилам птицы-рифмы.
Ох, Полигимния, ты грезишься во сне.
Прочтение смыслов
Гипотезы созданы мыслью,
струящеюся в пространстве;
простые самосские числа
в идеях хранят постоянство.
А самое длинное время
лежит за чертой горизонта,
и мудрость двухсот поколений
молчит под прикрытием понта.
В сумятице разночтений
темнеют подводные камни,
из текстов и приложений
исходят эскизы посланий.
В контекстах ища значения,
и знаки тасуя осмысленно,
в сознанье приходит прозрение –
открытая временем истина.
Быть поэтом
Быть муравьём за письменным столом,
сновать в потоке слов, не зная скуки,
владеющему русским языком
поэту, украшая слог и звуки,
в кириллице не складывать пера,
и духом плыть в нелепой круговерти,
и, не сломав ни ритма, ни ребра,
зерно нести, оставшись после смерти.
Быть муравьём, слагая письмена,
не утопая в лужах многословья –
проекция из высших сфер дана:
писать умом и сердцем, даже кровью.
Сегодня уходит в завтра
Зреет безвестное завтра,
вчера охмелело
от счастья –
неясны штрихи распорядка,
а воздух,
пронизанный страстью,
бросает в качели времени;
прошлого
жёсткая хватка
не отпускает демоном,
качается
жизни маятник
Кроноса вечной эмблемою;
уходит сегодня
в завтра –
в ступени амфитеатра.
9 Муз 