Он не любит меня. Он никого не любит. Возможно, во мне говорит обида. И ревность. Мне больно, но я никогда не покажу этого. Никому. Тем более ему. Пусть думает, что он властелин мира и ключи от всех душ в его распоряжении. Я сделаю вид, что так оно и есть, но сохраню свободу и право самой решать из каких нитей плести узоры своей судьбы.
Мойры неумолимы. Однако у меня достаточно мудрости, чтобы обмануть и их.
Нет, я не обманщица. Я — Богиня. Рожденная с копьем и в шлеме. Ослепительная настолько, что мой брат Гефест, когда рассек голову отцу, чтобы я могла родиться, бесстыдно возжелал моей наготы.
О трагической участи матери, которую малодушно обманул, а потом и проглотил отец, я узнала сразу.
Ненавидела ли я его за это? Да нет. Сложно даже представить того, кого ты никогда не видела. Кто никогда не прижимал тебя к своей груди, не ласкал, не делился запахом своего женского естества. Какое оно — это «женское»?
У меня тело женщины, но дух и ум мужчины. Я знаю как сражаться, быть твердой и рассудительной, жесткой и рациональной. Умею принимать решения и находить свет в самых темных пещерах. Мне понятны поступки мужчин, их цели и желания. Поэтому так легко было помочь Персею расправиться с Медузой, Ясону и его аргонавтам построить корабль. Это я подсказала ахейцам идею с деревянным конем. Вложила ее в голову хитроумного Одиссея. Это я стала незримым проводником Телемаха, когда он решил найти отца.
Женщин научила готовить, прясть шерсть и ткать сукно.
Да-да, я покровительница ремесел и искусств.
Каждый раз внутренне содрогаюсь, когда вспоминаю ту историю.
Эта девушка — Арахна. Дочь богатого торговца тканями.
Она сбила меня с толку.
Откуда столько тщеславия и глупости? Впервые в жизни я потеряла контроль над своими чувствами. Разозлилась. Или это была зависть?
Зачем она это сделала? Зачем провоцировать Богиню? Вступать с ней в соревнование? Хвастаться, что превзойдет ее в своем искусстве?
Кажется, трагичная история Марсия у всех на слуху. И она ничему никого так и не научила?
Конечно, я бы не опустилась до такой кровожадности, чтобы сдирать кожу живьем, но жизнь тоже чего-то да стоит.
Надо признать, что Арахна настоящая красавица и талантливая мастерица. Но она смертная.
И все равно это меня задевает. Ярость обжигает нутро, как пламя, что плавит железо в кузнице хромого Гефеста.
Ох уж этот, мой дорогой братец!))))
Когда он набросился на меня и сорвал хитон, я лишь рассмеялась. Великолепие моего божественного тела и сияние кожи смутили его. Он так распалился, что не смог сдержать семени и испачкал девственное бедро сестры. Я лишь брезгливо смахнула его куском ткани и швырнула им в Гею. Закружилась в танце. Запустила копье в обитель Посейдона. Хорошо, что вовремя успокоилась и поймала его на лету. Было весело и забавно. Возможно, поэтому этот ребенок — Эрехтей, от которого отказалась родная мать, не вызвал у меня ничего, кроме жалости. Все ненавидели его за уродство. Но разве он виноват, что родился с головой человека и с туловищем змея? Я позаботилась о нем. И даже сделала царем Афин.
Смешная история.
Но вот Арахна…
Ей суждено теперь вечно висеть вниз головой и плести бессмысленные узоры, которые любой из ветреных сыновей Эос с легкостью превратит в пыль, прах, ничто.
Чем ты так гордилась, несчастная?
Я мудрая, сильная и справедливая. Меня уважают боги Олимпа. Люди несут свои дары на жертвенники и поют хвалебные гимны. Совесть моя чиста и неоспорима также, как девственность. Отчего же так больно где-то глубоко внутри? Словно жадный пес Аида грызет селезенку и не может насытиться. Что ему нужно? У Богини не может быть изъянов. Она безупречна.
Только ЕЁ не любит ОТЕЦ.
И она никогда не была маленькой девочкой, которую качали на коленях, подкидывали на руках, щекотали и целовали. Не баловали, не позволяли капризничать и не дарили бессмысленные подарки.
Я родилась взрослой, лишенной заботы матери и детства. Даже Зевс был ребенком, которого кормила молоком коза Амалфея. Музы громко пели, когда он плакал. У него было убежище, где он мог играть в прятки и проказничать.
Да, его хотел убить собственный отец. Но мать спасла младенца, обманув супруга.
Мать… У него была мать…
Даже Богине нужна мать. И детство.
— О, великая! О, совоокая! Громовержец послал за тобой. Ему нужно посоветоваться, чтобы принять безупречное решение. Только ты и твоя непревзойденная мудрость способны помочь ему в этом. Иди же скорее, несокрушимая защитница закона и покровительница городов. Лети, непобедимая Паллада…
— Да, да, конечно! Подайте праздничный хитон и сияющий светом всех звезд во вселенной шлем! Лишь надену сандалии и возьму копье. Разве могу я ослушаться? А разве есть у меня другой способ оказаться в фокусе ЕГО внимания?
Зевс был сосредоточен и что-то методично выговаривал Гефесту. Тот лишь кивал. Увидев меня, братец покраснел и смутился. Арес надменно усмехнулся. Посейдон разве что не плюнул в мою сторону. С тех пор, как он проиграл в нашей битве за Аттику и в гневе погрузился в свою мрачную соленую пучину, я постоянно готова к удару со спины. Только это был честный спор и решение озвучил царь Афин — Кекропс. Его народ ждали бедствия и потоп, но отец вступился за них и за меня. Посейдону пришлось уступить. Мне, если честно, хотелось обнять этого бога морских глубин и дружески постучать по плечу. Только он гордый и никогда не принял бы такого жеста. Я его уважаю и даже восхищаюсь. Но молчу.
Опять эта Афродита кривляется. Вот уж кого вообще не выношу. Эту похотливую пену мужских фантазий. Не могу на нее смотреть.
Так, что у нас за такой важный и срочный вопрос, что мне даже не дали сменить хитон?
— Садись ближе, дочь. Война в Трое. Давайте решать, что делать. Девять лет прошло. Не знаю как вы, но я устал за всем этим наблюдать.
Ненавижу Афродиту! Это все из-за ее тщеславия. Она подкупила Париса, пообещав сердце распутной жены Менелая. Понятно, что Арес, Артемида и Аполлон на стороне троянцев. Но в этот раз мы в одной лодке с Герой и Посейдоном. С нами Гефест, Гермес и Фетида, мать неуравновешенного Ахилла.
Да, у меня есть решение. Но я никому не скажу. В свое время вложу его в голову царя Итаки. А сейчас мне важно, чтобы отец перестал пожирать глазами грудь Афродиты. Гера, и правда, не замечает или только делает вид?
— Афина! Ты с нами?
— Да, отец.
— Тогда говори, мы внимательно тебя слушаем.
— Обними меня.
— Что?!!!
Повелитель неба, земли, воды и преисподней стал похож краба, брошенного в кипяток. Остальные развратные и самовлюбленные члены нашей олимпийской семейки резко прекратили шушукаться и обжиматься. В этот момент внимание всех богов было только моим. Простите, смертные. Я краем глаза видела, что оставшись без присмотра, Ахилл начал собачиться с Агаменноном.
Сняла шлем, доспехи, положила копье и села на колени к отцу. Гера покрылась язвами, но пока не двигалась. Афродита окончательно разделась и выгнулась как кошка на выгуле. Остальные словно окаменели. Улыбался только Аполлон. Он был навеселе.
— Папа, ты меня любишь?
Зевс с напряжением сглотнул слюну. Я обняла его за бычью шею и прижалась щекой к возбужденным губам. Поцеловала в исполинский нос и положила голову на горный хребет его левого плеча.
— Ты больна? — прошипел Громовержец.
— Возможно. Я так долго была сильной, чтобы скрыть свою слабость. Но теперь, когда по-настоящему стала зрелой и могущественной, больше не боюсь показаться наивной и уязвимой. Видишь, мои шлем, копье и доспехи у твоих ног. Мне больше не нужно защищаться снаружи. Потому что я безупречна внутри. Никто не сможет причинить мне боль. Даже ты — ПАПА. Потому что я нашла настоящий источник любви и утешения. Он неиссякаем. И берет начало в лабиринтах моего сердца. Я женщина, которая родилась из головы мужчины, чтобы стать для него идеальной. Ты получил то, что хотел. Но не смог полюбить. И тогда я нашла самую совершенную из смертных женщин — Арахну и забрала ее «женское», сохранив в знак благодарности ей ремесло. Посмотри на меня, отец, каким мягким стало мое тело, каким теплым — взгляд, каким волнующим — запах волос. Кто я? Принимаешь ли ты меня такой?
Проливной дождь обрушился на живот плодородной Геи. Люди в страхе бросились искать убежище в домах, а животные и птицы в пещерах. Молния рассекла Олимп на две половинки. Царство Посейдона вышло из берегов и воды поднялись к вершинам гор.
Повелитель Вселенной рыдал.
Он сжимал в жестких объятьях нежное тело дочери, и сломал бы его, если бы оно было твердым как раньше. Но Афина стала Арахной, сплела свой узор и с легкостью поднялась по нему к звездам.
9 Муз 