«Вот уже Кносс показался в оливах, весёлый…». Целую поэму накатала, несколько лет назад. Гекзаметром.
Про богиню Эос. Про тавромахию.
Глупая и излишне романтичная девушка Ариадна: на Крите-то не так оказалось на самом деле.
Ну, дак, сколько тысяч лет прошло…
***
– Прежде чем мы поделимся мнениями о пьесе, я введу вас в, так сказать, парадигмальное поле, – чуть хмыкнул режиссер.
Ариадна вздохнула: «Всё равно услышит только свое мнение; чужие трактовки ему неинтересны». Она уже пожалела, что согласилась на роль главной героини и вообще ввязалась в этот капустник-с-претензиями.
– Во-первых, идея Лабиринта. Не приходило ли вам в головы, други мои, что бьётся наш Тесей вовсе не с Минотавром, ужасным пожирателем юношей и дев, но со стенами Лабиринта, давящими на личность и предназначенными – ахтунг! – не для защиты, но для уничтожения?
Удовлетворенно оглядев притихших студентов, мэтр продолжал:
– Второе. Кто есть, собственно, Минотавр? А Минотавр, милые мои, не кто иной, как Бог. Младенец на руках Пасифаи, матери Его.
Ариадна вздрогнула: пьеса-то была ещё не так далека от первоисточника, но сей постмодернисткий дискурс…
– Третье и главное. Мы должны вернуть зрителей к Лабиринту как тетраграмматону с Абсолютом. Повернуть к Богу, к архаическому, забытому знанию об уровнях сознания. Ибо время пришло!
Ваня, выбранный на роль Тесея, незаметно подмигнул Ариадне. (Собственно, только ради Ивана она и согласилась на эту авантюру.) Ну, Валентин Вадимович, положим с сумасшедшинкой, но общение с красавчиком Ванечкой всё искупает?
Но как играть в странные игры с тетраграмматоном, с богом-пожирателем и стенами, готовыми убить любого, кто проникнет в сердцевину древней… ээ… парадигмы?
Слека ошарашенные студенты задвигались, зашумели.
– Но я еще не закончил, друзья! – воскликнул режиссер-садист. Достал бумажную шпаргалку (анахронизм!) и зачитал чуть нараспев, гнусаво: – «Кивнтесэнция мудрости… в виде одномерного Пути, свёрнутого в тело Дракона, где совершался подвиг, как ритуал смерти-возрождения». Так написаностарейшинами, вкусившими тайного знания. Это наша путеводная звезда.
«Точно, шиз», – поняла Ариадна про учителя. И успокоилась: она верила Тесею-Ване. Его миссии.
– А вот, что я нашел в фейсбучике, – хмыкнул режиссер. – Довольно любопытная ремарка Анатолия Ш.: «Пока Тесей молод и горяч, он думает, что убив Минотавра, он даст миру и получит себе счастье».
«А что не так?», – встревожилась девушка Ариадна.
Валентин Вадимович с улыбкой добивал аудиторию:
– Царевна Ариадна будет брошена: Тесей умчится к новым подвигам. Царь Эдип умрет…
– Все мы умрём, – не выдержал честный-благородный Ванечка.
Но педагог наступал:
– Нет шансов ни у Тесея, ни у Минотавра: Лабиринт создан для смерти!
«Это, что ли, финал как в «Гамлете»?» – оторопело размышляли студиозусы. Насладившись растерянностью подопечных, мэтр завершил свою преамбулу, напоследок опять заглянув в заветную бумажку:
– «А всё это значит, что Лабиринт является инструментом развития человека, который работал до элевсинских мистерий, до театра». Приступим-с к обсуждению пиэсы!
***
Ариадна вернулась домой сильно уставшая: обсуждение затянулось; будущий капустник казался нелепым трэшем; студенты иногда хихикали и часто бегали покурить, возмущая тем нервного Вадимыча. Один Ваня, ясноглазый герой, вносил успокоение в её смятенную душу отличницы.
Навалился сон, тяжёлый, муторный, рваный.
Утром она пыталась его вспомнить. Плавали картины: Минотавр, губитель молодежи, в центре древнего Лабиринта. Одержим маниакальной идеей захватить вселенную с помощью серебряного яйца….
Нет, не так. Тиран Минотавр возомнил себя Богом. Он спрятан от мстителей в серебряном яйце, в самой глубине Лабиринта. Никто не может найти и обезвредить его. Никто и никогда: Минотавр вечен. Минотавр мечтает покорить (и убить?) весь мир.
Да, стать владыкой мира, сам сказал. Так и сообщил всем, злодей.
Бог, владыка мира? Ариадна тогда во сне возмутилась как Золотая рыбка Пушкина, и вдруг полетела, стремительно, прямо в его цитадель, т.е. мрачный Лабиринт.
Быстрее и быстрее. Пролетела насквозь вязкую черноту. Потом видела алое пламя. Спешила, догадываясь о погоне. О смерти.
Большое серебряное яйцо. Чуть коснулась его – и тут же развернулась, торопясь назад. Почему-то так всё надо было. Почему?
Голос ниоткуда (из верхних бездн?) сказал ей, как герольд – чётко и звонко: «Через девять месяцев».
Успела, вернулась невредимой. Выдохнула: астральное путешествие опасно.
Очень странный сон. И не даёт отмахнуться.
Почему там серебряное яйцо? Вчера ни о каком яйце не говорили.
Ариадне надо было в институт, но всё ж не удержалась, погуглила в интернете. И выяснила, что серебряное яйцо у орфиков – квинэссенция вселенной, её развёртка. Космическое первояйцо, созданное Хроносом из Эфира и Хаоса.
«Орфики, вроде, современники Гомера, – вспоминала она уже в метро. – Их философия – предтеча древнегреческой культуры. Интересно!»
А потом вечером, встав на весы, с удивлением обнаружила, что похудела на целых шесть килограммов. Сразу, за одну вчерашнюю ночь? Не может быть! Измерила талию сантиметром – не ошибка это: резко похудела.
Дурацкий сон оказался не совсем сном? Эзотерическим, энергетическим экскурсом в бездну?
Или в тайную сердцевину мира?
***
Минотавр слышал, как по Лабиринту медленно, с остановками, неуверенно двигается к нему юный герой Тесей.
Минотавр знал, что Тесей призван убить его, древнего Бога, так похожего на быка.
Доброго и простодушного. Спящего на руках у матери Пасифаи.
Светлого Бога-ребенка. Хранителя тетраграмматона и Пути человечества.
Сам он не может покинуть Лабиринт. Он жертва.
***
Тесей споткнулся и рухнул на каменистый пол Лабиринта. Силы покинули его; сознание померкло.
И пришел сон.
Бог на руках у матери. И он совсем не человек… Он похож на соседского телёночка. Пятнистобокого, с которым Тесей играл в детстве в догонялки. В оливковой роще.
Потом бычка закололи к празднику, и Тесей тогда долго плакал.
…Тесей проснулся, в слезах.
И ему показалось, что сон продолжается: ласковый соседский бычок лижет ему лицо.
Тесей улыбнулся и перевернулся на бок: хороший сон – телёнок-то жив.
***
Ариадна полгода не вспоминала тот свой странный сон.
А потом обнаружила, что тема падения вечных тиранов стала модной, в определенных кругах. Сначала узких, потом широких.
И что болтуны-провокаторы уже вспомнили старый призыв «К оружию, граждане!». А скептики всё убеждали, что гнилая зима вечна на этих широтах и надо тянуть лямку дальше. Ибо так заповедано предками, с начала времён.
И здоровая альтернатива этим полярным тезисам пока не просматривалась, но обещала вскорости прибыть и объявиться.
Через три месяца? Из серебряного яйца орфиков развернётся новая радостная вселенная?
Ваня подарил Ариадне раритетное издание «Логики мифа» Я.Э. Голосовкера. Чуткий товарищ.
***
Минотавр (или кто-то очень похожий на Минотавра) посмотрел на счастливого спящего юношу и пошел себе медленно, не упуская из виду чуть заметную нить Ариадны, по древнему, полуосыпавшемуся Лабиринту. Назад, к выходу. На свет.
Помогать рождающейся вселенной.
