ЧАСОВЩИК
Ты, ключи вонзивший в сердце Часовщик,
Пожалей меня за то, что я – старик…
П. Антокольский
Часовщик часы заводит ровно в полночь, лет уж сто.
И дозором дом обходит в тёмном сумраке густом.
А в руке большая связка из серебреных ключей,
При ходьбе слышна их пляска, виден блеск его очей…
Мне поведал тайну эту дед в заброшенной глуши.
Часовщик, не дай поэту изнывать в ночной тиши.
Мне явись в обличье светлом, отвори со скрипом дверь,
Пусть повсюду бродит ветер. Ночь шагами ты измерь.
Но моё не трогай время, спрячь звенящие ключи.
Нелегко твоё здесь бремя, что в награду получил.
Я своё несу покорно сквозь туманный скорбный век,
И творю стихи упорно, чтобы мыслил человек.
Тихо в доме. Утро скоро постучит лучом в окно.
Дед в предутренней истоме очарован сладким сном.
На стене часы вещают, обходя привычно круг.
На столе ключи сверкают, обронённые из рук.
ДОЧЬ ЗЕМЛИ
Я дочь Земли и всем – сестра. Я сОздана из глины.
Вдохнули жизнь в меня ветра под клёкот журавлиный.
Ручей мне песни звонко пел, летать учили птицы,
И согревали жаром тел степные кобылицы.
Природа мне давала сил, вселяли мощь стихии,
И божий мир покой сулил, но дни пришли лихие.
Плыла волнам наперерез в лодчонке неказистой,
И дождь кропил меня с небес и плакал голосисто.
Но крылья-вёсла вдаль несли к неведомой мне цели.
На рейд, туда, где корабли у берегов белели.
Вот мой причал и берег мой. Здесь небо блещет синью.
И солнце с рыжей бахромой, и пахнет дом полынью.
ПЕВЕЦ
Фонарь мерцает вдалеке, ночной развеял мрак.
Иду давно и налегке, и ускоряю шаг.
Повсюду шорохи слышны, голодный вой гиен,
Они зловещи и страшны, но близок Карфаген.
А там найду фруктовый сад и отыщу приют,
Простой лепешке буду рад, вина черпак нальют.
Расспросят, что ведет меня пустыней сквозь пески.
Без провианта и огня под гиблый шум тоски.
И добрым людям дам ответ, что вестник я богов,
Несу по миру слова свет, он краше жемчугов.
И песни слаще, чем щербет, и петь их мой удел,
Со мною прадедов завет, чтоб был я твёрд и смел.
И вот пустынею бреду и берегом морским,
Вскричала птица на беду… жильём сквозит мирским.
Стена белеет в серой мгле и близок Карфаген,
Но клонит дикий зверь к земле под злобный вой гиен.
СЛЕДЫ НА ПЕСКЕ
«Дорогу к смерти проходят только однажды».
Гораций
Пески сокрыли быль иных веков,
Ветра струят пологие барханы.
Под ними скрыты статуи богов,
На них нашли приют себе вараны.
Горячий воздух сглатываем с губ,
Он, как пустыня, солнцами отравлен.
Здесь вечер на прохладу тоже скуп,
Закат в полнеба зноем окровавлен.
Седой старик ведёт нас на постой.
Стоянка близко, блеют где-то овцы,
Собачий трёп, былинок сухостой,
В оазисе встречают нас торговцы.
«Купи! Купи!» — летит со всех сторон.
Нас дергают за пыльные рубахи.
Верблюда крик и чей-то грубый стон,
Взметнулись в небо две крылатых птахи.
В пустыне Син* течёт всё чередом,
Здесь действо оживает на закате.
Уставшие, мы движемся с трудом,
Как мухи на предвыборном плакате.
Другая жизнь, уклад совсем иной,
Смешались здесь потомки разных наций.
Седой старик под бледною луной
Воспел покой, как некогда Гораций.
* Пустыня Син. Это изначальное название пустыни Синай.
ПЕТЕРБУРГСКОЕ НЕБО
Петербургское небо имеет особенный цвет:
Цвет фиалки ночной, а ещё многоцветия моря.
У него есть особый вселенско-погодный секрет,-
Оно видело мир, переживший стихии и горе.
Славный город Петра свой имеет особенный вид,
Величаво прекрасный, он зрит на текущие воды.
В серый камень одет и одет в благородный гранит,
Головою дворцов приподнял он лиловые своды.
Петербургская бытность имеет особенный звук,
Он степенно плывёт по брусчатке в старинных кварталах.
И кружИт, словно голубь, и тонет в печалях разлук
В паровозных гудках на широких и гулких вокзалах.
НЕСЕБР
«Жизнь – это громадная мастерская,
в которой души готовятся на небо»
Буго
Качают волны корабли у дальнего причала.
Лодчонки дремлют на мели, и чайка прокричала.
Встречает мельница гостей, как рыцарь при дороге,
Как Дон Кихот встречал друзей на каменном пороге.
Руины городских ворот изъедены столетьем,
К амфитеатру есть проход – античное наследье.
По узким улочкам идём, по вековой брусчатке,
Нас восхищает каждый дом на небольшой площадке.
Торговцы, лавки, шум и гам: «Купите сувениры!»
Повсюду слышится: «Продам!» Или: «Сдаю квартиру!»
И вдруг пред нами вырос храм эпохи Возрожденья,
Стоит он славой мастерам и всем на удивленье.
Обломки мраморных колонн, красивейшие фрески,
Митрополита древний трон, сюжет на нём библейский.
Здесь время повернулось вспять, и дышит мирно вечность.
Мне захотелось мир обнять и с ним всю человечность.
А прошлое скользит, как дым, в тени забытой славы.
И мир нам видится иным под сводом величавым.
Здесь тихость с шумностью слились, и церкви смотрят в небо,
Их купола взрастали ввысь, сплетая быль и небыль.
Спасибо за публикацию!