Диакон Георгий Малков. Чужие дни

                                                    

                                   Памяти Марианны В.

                         1. ЭХО

Горечь дыма в жадном горле ночи

Горше ль слова в сладкой немоте?

Пусть ее, как легкое, источит

Червь слепой в утробной пустоте.

И кровавым запечатан сгустком,

В синеве зацветшим тленом губ,

Пусть сойдет последним гиблым спуском

Мертвый звук в распахнутую глубь.

И тогда – где жертвенной дубравы

Корни жалят мрамор восковой –

Долетит к нам эхо с переправы*,

Только эхо вспомнит голос твой…

 Ноябрь 1977

____________________________

* Речь, естественно, идет о переправе

Через реку Стикс – в «античной»

интерпретации загробного мiра (Ред.).

                                2.

Дай мне, жизнь, бестрепетную руку –

Я за грош цыганкой погадаю:

Что сулит нам в будущем разлуку?

Что нас ждет у будущего края?

Пусть судьба застыла на ладони –

Хищных звезд таинственный задаток:

Средь на откуп отданных агоний –

Где одной, последней, отпечаток?

Роковая длань ли жаркий яд пророчеств

По губам помажет? – Cпи, спокойной ночи…

28 ноября 1977

                               3.

С каждым днем всё ясней и понятней,

Что немногие — так же нас ждут,

Что живущих – всё голос невнятней,

А для мертвых – немыслимый труд

Вновь выслушивать объясненья

Раздвоившихся судеб и лет,

И бессмысленны им повторенья

Слов, которым спасения нет,

Что – не сказанное – не сбывалось,

А молчанте творило в тиши

Только то, что еще оставалось

Нам прожить в закоулках души…

10 декабря 1977

4. МЕТА

Легки чужие сожаленья:

Как с мертвой бабочки пыльцу,

Они сдувают откровенья

Тоски, скользнувшей по лицу.

Ведь им не жаль чужого лета,

Где тихо стерлась на лету

Розовооблачная мета

Вечерней яблони в цвету.

И лишь на гипсовые лики

Сойдет двоящаяся тень,

Являя поздние улики –

Сквозь душ пожизненную лень…

        Декабрь 1977

5. ЩЕДРОСТЬ

На подмостках времени нечаянно

Доиграем пьесу – вновь не ту! –

В масках запоздалого отчаянья:

Алебастр их так тяжел и груб…

Но едва затихнет ропот в зале,

Тонкий луч прорежет тишину,

И тогда, быть может, мы узнаем,

Отчего влекло нас в глубину –

Ту, что ловит каждый всплеск и шорох

Ставшей слишком близкой высоты –

Для внезапно гибнущих укоров

В щедром даре смертной простоты.

Отчего такая щедрость, Боже, –

Сквозь сладчайший рай земных обид

Хоть на миг вдруг стать сплошною дрожью

В откровенье жадном панихид?

И опять вызубривая роли,

Вспоминать – как лился монолог

Той одной невыученной боли,

Что никто б и выучить не смог…

6. ФЕНИ

Смешались сроки, числа – слиты,

Но цепь времен прервешь – и вот:

Встает разъято и открыто

Из долгих сумерек тот год,

Когда, наперекор заветам

И слова чудной простоте,

Ты не спешил своим ответом –

Тебе отверстой высоте.

Зачем она врастала щедро

Тоской сиреневых ветвей

В твои клокочущие недра? –

Убей ее, скорей убей!

И упади с ней рядом – в лживый,

Всеоскверняющий настой

Истлевшей юности – поживой

Для смерти быстрой и простой;

И, став смиряющею перстью,

Восстань, как феникс из огня:

Всесожигающею вестью –

Всепросветляющего дня!

Январь 1978

7. MEMENTO MORI

Среди кладбищенских оград

Живешь – как будто невпопад,

И каждая аллея –

Как бы упреком веет…

И словно невдомек

Могильщиков намек:

Когда, нас смерив взглядом,

Они бросают рядом,

В оттаявший песок, –

Кирку и молоток…

Февраль 1978

8.

И под каждым под крестом –

Нам готов и стол, и дом…

Февраль 19789.

9.

Я шел по снегу… Снова были

Холмы пусты. Далеко плыли

В опустошенной вышине

Чужие дни в пролетах света,

Уже не ждавшие ответа

В распятой слухом тишине.

Но слишком много мне сказало

Снегов посмертных покрывало,

Весь мiр укрывшее на дне

Воскресщих сумерек – где ясно

Вдруг вижу плачущих прекрасно –

Не обо мне, не обо мне…

Февраль 1978