Алексей Куралех. Сны Пенелопы

                                   Ветер от стен Илиона привёл нас ко граду киконов,

                                   Исмару: град мы разрушили, жителей всех истребили.

                                   Жён сохранивши и всяких сокровищ награбивши много,

                                   Стали добычу делить мы, чтоб каждый мог взять свой участок…

                                                                       «Одиссея», песнь девятая, пер. Жуковского

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Пенелопа

Одиссей

Комната во дворце Одиссея. Стены расписаны фресками. На видном месте – фреска воина. На стене – театральные греческие маски, мужские и женские. Из мебели – ложе, скамьи, сундуки, стол. Рядом с ложем – прялка и корзина с пряжей. На столе – две амфоры, с вином и с водой, чаши. На заднем плане – дверь.

Сцена первая

Сумерки. Пенелопа в тёмной одежде дремлет на ложе. В комнате — лёгкий беспорядок. В отдалении слышатся звуки свирели, шум волн, крики лебедей. Светлеет. Внезапно раздаётся резкий стук в дверь. Пенелопа просыпается, поспешно идёт к двери открывать, но не успевает. В дверь бьют ногой. От могучего удара она слетает с петель и падает. Входит Одиссей в военной форме, с мечом на поясе.

Одиссей (спокойно). Здравствуй, Пенелопа.

Пенелопа (взволнованно). Здравствуй, Одиссей.

Делает несколько шагов навстречу, раскрывает руки для объятий. Одиссей не замечает этого: проходит мимо, садится на скамью, закидывает ногу за ногу.

Одиссей. За двадцать лет климат Итаки ничуть не изменился — такой же паршивый, как прежде. Только светило солнце – и уже дождь как из ведра. Ночью дул Эвр, утром — Зефир, сейчас — Борей… В этом вся Итака: забытая Зевсом дыра, где даже на погоду ни на минуту нельзя положиться – сплошной обман!

Пенелопа. Когда ты вернулся?

Одиссей. Корабль вошёл в бухту рано утром. Дозорный на маяке увидел нас издалека. Вся Итака высыпала на берег. Нас встречали как героев: играли флейты, били тимпаны, женщины надели свои лучшие туники и украшения… Ты всё проспала.

Пенелопа. Ты не предупредил о своём возвращении.

Одиссей (с насмешкой). Не хотел обрадовать тебя раньше времени.

Пенелопа. Вы уже виделись с Телемахом?

Одиссей. Конечно.

Пенелопа. Как вы узнали друг друга?

Одиссей. Легко. На берегу, в стороне от толпы стояли два юноши. Один из них как две капли воды был похож на меня. Он бросился мне на шею и заплакал. Его друг, красивый, как Аполлон, смутился, покраснел, словно девушка, и признался, что его зовут Антиной. Он попросил…

Пенелопа. (поспешно). У нас тут без тебя многое переменилось. Мы выстроили храм Геры из отборного дуба, вымостили дороги известняком. Ты уже успел это увидеть? Во дворце – новые фрески…

Одиссей. В Афинах давно строят храмы из мрамора, в Коринфе делают дороги из каменных плит, а фресками сейчас никого не удивишь.

Наливает из амфоры в чашу вино, разбавляет его водой.

Одиссей. Скажи, Пенелопа, отчего прошлое всегда кажется лучше, чем оно есть на самом деле? На чужбине вспоминаешь тихие лагуны, полные голубой воды, ночи, пахнущие морем и лавром, а, приехав, находишь только гнилой причал да дохлую рыбу у пирса.

Пауза. Одиссей, не спеша, пьёт.

Одиссей. Почему ты не спросишь, как прошёл поход?

Пенелопа. Как прошёл поход, Одиссей?

Одиссей. Мы победили.

Пауза.

Одиссей. Тебя не интересуют подробности?

Пенелопа. Было трудно, Одиссей?

Одиссей. Нелегко, клянусь Афиной, но мы справились! Всё решилось уже в первом бою. Едва мы ступили на берег, троянцы выстроили против нас всё своё войско. Они решили сразу сбросить нас в море и сжечь наши корабли. За их спинами была Троя, жёны и дети, которые смотрели на битву с крепостных стен. Вопрос стоял ребром: или-или. Все растерялись — Агамемнон, Менелай и даже великий Ахилл. Все жевали сопли, никто не хотел брать ответственность на себя! (Пауза.) И знаешь, что я сделал, Пенелопа?

Пенелопа. Что, Одиссей?

Одиссей. Я принял командование, я выстроил войска! Но не в линию, как троянцы. Сейчас так уже никто не воюет, это вчерашний день. Я ослабил наш левый фланг, усилил правый. Я отвёл в резерв мирмидонян Ахилла. Они стали в устье Ксанфа, укрывшись в прибрежных камышах. Я остался вместе с ними. Нам надо было сдержать первый натиск троянцев, а потом ударить в противоход — в нужный момент, ни раньше и ни позже! А это непросто, поверь мне – сделать всё вовремя. Тем, кто стоял на левом фланге, было гораздо проще: от них требовалось только умереть. Умереть, но не двинуться с места… Трубы троянцев разорвали воздух, их крики огласили долину битвы, они кинулись вперёд, словно стая обезумевших галок. Мы стояли молча, сомкнув ряды. Троянцы ударили, всё смешалось, я ждал. Я смотрел, как гибнет наш левый фланг. Против Гектора у него не было ни единого шанса. Думаешь, я бросился на подмогу?

Пенелопа. Бросился, Одиссей?..

Одиссей. Нет, Арес свидетель! Наши товарищи умирали, один за другим, как герои, а мы стояли! Я видел, как троянцы снимали с мертвецов доспехи, но мы стояли! И только когда запылали первые корабли, я подал знак Ахиллу и сам, обнажив меч, пошёл в атаку. (Пауза.) Ты не поймёшь меня, Пенелопа. Это удивительно: сердце бьётся как бешеное, кровь стучит в висках, словно молот Гефеста! Ты не думаешь о страхе, о боли, о смерти, ты думаешь лишь о том, сколько шагов осталось до врага. Кто испытал это хоть раз, захочет испытать снова. Я увидел, как остановился Гектор, точно поражённый громом, как Парис опустил свой лук! Я видел ужас в глазах врага — что может быть слаще для воина?! В этот миг я уже знал, что троянцы не выдержат нашего удара. Мы сшиблись — и они побежали! Мы гнали их перед собой, как собаки гонят отару овец! Будь на то воля Зевса, мы ворвались бы в город на их плечах. Но пока мы снимали доспехи с убитых, троянцы захлопнули Скейские ворота перед самым нашим носом… Дело было сделано, Пенелопа, участь Илиона решена. Троянцам оставалось только смотреть со стен, как мы опустошаем окрестности — жжём посевы, угоняем скот, берём в рабство женщин. Мы выставили посты на дорогах, перекрыли подвоз продовольствия, воды и спокойно ждали, когда город упадёт в наши руки, как созревшее яблоко.

Пенелопа направляется к двери.

Одиссей. Ты куда собралась?

Пенелопа. Пойду распоряжусь, чтобы Эвриклея приготовила баню. Тебе нужно омыться с дороги.

Одиссей. Ну уж нет! Лучше искупаюсь в море. Я не повторю ошибки бедняги Агамемнона!

Пенелопа. Что ты хочешь этим сказать?!

Одиссей. Когда Агамемнон вернулся из Трои домой, его жена, богоравная Клитемнестра, приготовила баню, а когда он там задремал, убила тремя ударами секиры. И стала царствовать над Микенами со своим любовником Эгисфом. Правда, недолго: обоих прикончил Орест, сын Агамемнона… (Пауза. Одиссей разбавляет и пьёт вино.) Если бы ты знала, какой красивой парой были Агамемнон и Клитемнестра до войны! Высокие, статные, молодые… Когда они шли по улице под руку, прохожие оборачивались им вслед и любовались. Они были одного роста, но Клитемнестра всегда надевала сандалии с тонкой подошвой, чтобы казаться ниже. (Пауза.) Его не было всего десять лет, Пенелопа! Паршивых десять лет!!

Пенелопа. Тебя не было двадцать, Одиссей.

Одиссей. На то были причины. Я воевал за великую Грецию.

Пенелопа. В Трое. А потом?

Одиссей. И в Трое, и в земле киконов, и в Ливии, и в Египте, и в Тавриде мы воевали за великую Грецию!

Одиссей выходит на авансцену, вынимает из ножен меч, потрясает им над головой. Слышится шум множества голосов, звон доспехов – как если бы перед Одиссеем стояло большое войско.

Одиссей. Мои храбрые воины! Ахейцы! Троя пала! Вы бились, как львы! Потомки запомнят ваши имена! Аэды сложат про вас поэмы! (Шум, радостные крики.) На рассвете мы отплываем на юг. Если Посейдон будет милостив, через двадцать дней мы увидим берег родной Итаки!

Шум, крики.

Голос. Одиссей!

Одиссей. Говори, Эврилох!

Голос Эврилоха. Пленные троянцы сказали, что на севере, на берегах Понта лежит страна киконов. Туда редко заходят корабли. Земля их богата, стада неисчислимы. (Пауза.) До них всего десять дней пути.

Одиссей (с насмешкой). Трюмы наших кораблей забиты добычей, каждый из вас везёт домой наложниц и рабов!

Голос Эврилоха. Добычи не бывает много, Одиссей!

Одиссей (с насмешкой). Я слышал, киконов больше, чем листьев в лесу!

Голос Эврилоха. Они хорошие пастухи, но плохие воины!

Голоса. Их храмы украшены золотом! Их женщины славятся красотой!

Шум, крики.

Одиссей. Я ваш царь, ахейцы! И я решаю, куда плыть. Проверьте вёсла, наберите в меха ячменной муки, а в амфоры — пресной воды. Завтра, на рассвете… мы отплываем на север, в землю киконов!!!

Шум, приветственный крики.

Голоса. Одиссей! Веди нас, Одиссей! Слава Одиссею!!!

Одиссей салютует войску мечом и вонзает его в землю. Возвращается к Пенелопе.

Пенелопа. Ты голоден? Я принесу поесть.

Одиссей. Я сыт. Старейшины Итаки в благодарность за наше счастливое возвращение принесли в жертву Посейдону десять молодых тёлок и сотню овец. Повелителю морей достались ляжки и языки, нам – всё остальное. Пир вышел на славу. Пряностей не пожалели: я толком не понимал, что ем – телятину или баранину… (Пауза.) Рассказывают, когда герой Писистрат узнал, что его жена, благородная Антейя, изменила ему с конюхом Адрастом, он велел рабам отрубить любовнику голову, его мясо зажарить и подать Антейе к завтраку. Блюдо было приготовлено с душой! Антейя попросила добавки, и тогда Писистрат велел внести на подносе в пиршественный зал голову Адраста… Хотел бы я увидеть в этот миг её лицо!

Хохочет.

Пенелопа. Зачем ты это рассказываешь мне?

Одиссей продолжает хохотать, не в силах остановится. Наконец, чтобы успокоиться, наливает в чашу вино, разбавляет водой, пьёт. Внезапно швыряет чашу на пол вместе с остатками вина.

Одиссей. Забери меня Цербер! Все чаши в золе. Ты верна себе, Пенелопа. Даже посуду не можешь вымыть как следует.

Пенелопа. Чаши мыла Эвриклея. Она постарела и стала совсем слепа.

Одиссей. Мы виделись с Эвриклеей. Подумать только, когда я уходил на войну, она была ещё женщиной в самом соку, а сейчас выглядит как старая Горгона.

Пенелопа. А я, Одиссей, я тоже… изменилась?

Одиссей оценивающе смотрит на Пенелопу.

Одиссей. Ничуть. Осталась такой же бестолковой неряхой, как была. Постель смята, вещи и посуда валяются где попало…

Пенелопа. Я задремала за прялкой и не успела прибраться с вечера.

Одиссей. Ты не успеваешь прибраться уже двадцать лет. Когда я уходил, всё было точно так же.

Пенелопа начинает поспешно убирать в комнате.

Одиссей. Всё началось с первых дней замужества. Во дворце всегда была грязь, рабыни слонялись по комнатам без дела, в сундуках вечно ничего нельзя было найти! А помнишь ту чудесную амфору, которую я подарил тебе на свадьбу? Лучший гончар Итаки создал её, лучший художник её разрисовал! Он поместил на ней и свадебный пир, и похороны, и рождение первенца, игры атлетов, жатву, охоту, гонку колесниц… Она была прекрасна, Пенелопа! А ты потеряла её в первый же день после свадьбы!

Пенелопа. Я отдала её Эвриклее, а та…

Одиссей (другим тоном). Мы виделись с Эвриклеей, Пенелопа. Я угостил её вином, она рассказала про тебя много интересного.

Пенелопа настораживается, прекращает уборку.

Пенелопа. У Эвриклеи язык без костей.

Одиссей. Рабы должны говорить правду своему хозяину!

Сильно бьёт кулаком по столу. Посуда подскакивает. Со стены падает маска юноши. Одиссей подбирает и надевает её.

Одиссей в маске (изменённым голосом). Ты сегодня грустна. Что случилось, Пенелопа? (Тонким голосов, изображая Пенелопу.) Ничего не случилось, Антиной!

Пенелопа. Ничего не случилось, Антиной.

Антиной. Я давно живу в вашем доме, я видел тебя разной. Ты не обманешь меня.

Пенелопа. Телемах ждёт тебя на берегу моря. Вы, кажется, хотели поплавать вместе.

Антиной. Ты плакала.

Пенелопа. Тебе показалось, мальчик. Чего ты медлишь? Иди!

Пауза. Антиной направляется к двери.

Пенелопа. Сегодня я ходила за водой к источнику Афродиты. Было тихо. Ветер не тревожил даже верхушки былинок. Кричали перепела. Я наклонилась и увидела своё отраженье в воде. Вот и всё, Антиной. Больше ничего не случилось.

Антиной (возвращаясь). Ты испугалась старости и смерти?

Пенелопа. Я испугалась своей жизни. Я сучила пряжу, ткала полотно, молола зерно на ручной мельнице, следила за рабынями. А больше ничего не было, Антиной. Мне почти сорок, жизнь прошла, я состарилась, а так и не знаю, жена я или вдова.

Антиной. Одиссей, мёртв, Пенелопа!

Пенелопа. Откуда ты это можешь знать, мальчик?! Одиссей жив!

Антиной. Он мёртв. Война закончилась. Все, кто хотел, вернулись домой.

Пенелопа. Он жив…

Антиной. Он мёртв. Спроси богов, если не веришь. Пошли дары оракулу или погадай на внутренностях овна. Это – самый верный способ узнать будущее и прошлое.

Пенелопа. Что это изменит? Я — старуха.

Антиной. Ты женщина! На твоём лице – боль, страдания, горечь потерь, но оно прекрасно! Время добавляет морщины, но только годы могут наполнить красоту смыслом.

Пенелопа. Откуда ты можешь это знать, мальчик? Тебе нет и двадцати! Откуда ты можешь это знать?!

Антиной. Моя мать умерла, когда мне было восемь. Она была похожа на тебя. Предчувствие смерти наложило на её черты дивную красоту…

Берёт руки Пенелопы в свои.

Антиной. Я давно живу в твоём доме… Я благодарен за всё… Каждый день я могу видеть тебя: твоё лицо, твои руки, твои бёдра…

Пенелопа. Не надо! Не говори ничего! О боги! Антиной…

Объятия, робкий поцелуй. Внезапно Одиссей срывает с себя маску и отбрасывает её прочь. Смотрит на Пенелопу. Не выпускает её из объятий.

Пенелопа. Одиссей…

Следует поцелуй – долгий и страстный. Затем Одиссей резко отталкивает Пенелопу от себя.

Одиссей. Двадцать лет, Пенелопа, я думал, что у меня есть дом, жена, семья. В бою, на привале, в объятиях наложниц я знал, что у меня есть место, куда я могу вернуться, где меня ждут. Что в очаге дворца трещат дубовые поленья, а на столе, дожидаясь меня, стоят хлеб и вино… Я перечитывал твои письма, я представлял, что каждое утро ты говоришь Телемаху: «Этот стол сделал твой отец!».

Опрокидывает стол.

Пенелопа (покорно). Этот стол, Телемах, сделал твой отец.

Одиссей. Эту кровать сделал Одиссей!

Переворачивает кровать.

Пенелопа. Эту кровать сделал Одиссей.

Одиссей. Этот виноградник посадил Одиссей.

Пенелопа. Этот виноградник, сынок, заложил твой отец на третий день праздника в честь богини Деметры…

Пауза.

Одиссей (дрогнувшим голосом). Когда герой Главк узнал, что жена ему изменила…

Пенелопа внезапно падает на колени перед Одиссеем.

Пенелопа. Одиссей, не убивай его!

Одиссей. Кого?

Пенелопа. Антиноя.

Одиссей. Ты любишь его?

Пенелопа. Хуже. Я виновата перед ним. Он совсем мальчик, ровесник нашему сыну!

Одиссей. Главное – вспомнить об этом вовремя.

Пенелопа. Где он сейчас?

Одиссей. Эврилох учит Антиноя и Телемаха стрелять из лука.

Пенелопа. О боги! Эврилох…

Одиссей. Эврилох – верных друг и храбрый воин. Не знаю, за что ты невзлюбила его. Однажды на разведке мы вдвоём попали в засаду. Троянцы обступили нас со всех сторон. Мы стали спина к спине. Эврилоха ранили в грудь копьём, но он не двинулся ни на шаг, пока не подоспела подмога. И лишь потом упал мне на руки полумёртвым…

Одиссей достаёт из кармана письма.

Одиссей. Эти письма!.. Они были скучны и как две капли воды похожи друг на друга. В них не было ни слова о наших чувствах, а только нудные подробности о погоде, о ценах на зерно, о текущей крыше. (Пауза.) Но когда я читал их, мне хотелось вернуться с войны живым. Зачем ты писала мне их, Пенелопа?..

Бросает письма к ногам Пенелопы.

Одиссей. Мне не нужна была твоя любовь, я хотел от тебя только честности! Я всегда знал: ты вышла за меня по расчёту.

Пенелопа. Неправда.

Одиссей. Правда! Я был сыном царя – это всё решило. Я всегда был противен тебе. Помню день, когда мы встретились первый раз. Это было на гонках колесниц. Я подошёл, протянул руку. Ты отшатнулась, словно увидела лернейскую гидру! В твоих глазах был страх и отвращение. Я запомнил это навсегда. Но ты приняла мои подарки и согласилась выйти за меня. Твой отец Икарий легко тебя уговорил. Ты думала не обо мне, а о будущих царских почестях, о дворце, где ты станешь хозяйкой…

Пенелопа. Ты убьёшь Антиноя?

Одиссей. Зачем? Неоптолем, сын великого Ахилла, собирает войско, чтобы идти на скифов. Ему нужны молодые воины. Я присоединюсь к Неоптолему в Эвбее. Антиной и Телемах поплывут со мной.

Пенелопа вскрикивает.

Пенелопа. Ты хочешь наказать меня? Сделать больно?.. Что ж, ты нашёл лучший способ. О боги! Как ты сумел заставить его?! Не отпущу!! Телемах! Телемах!!

Пенелопа бросается к двери, Одиссей пытается её удержать. В результате Пенелопа попадает в его объятья.

Одиссей. Не зови, Пенелопа. Он не ответит. Любой юноша в душе – воин. Стоит ему ощутить в руке тяжесть меча или услышать звон доспехов, как он забывает обо всём. Я никого не принуждал. Телемах и Антиной сами захотели плыть со мной. Неужели ты думала, что я могу причинить зло нашему сыну?..

Пауза. Пенелопа и Одиссей стоят обнявшись.

Пенелопа. Если бы ты знал, как чудно Телемах научился рисовать… Он мог бы стать хорошим художником.

Одиссей. Он станет хорошим солдатом.

Пенелопа. У него доброе сердце — как у тебя. Ему будет трудно убивать людей.

Одиссей. Он привыкнет.

Пенелопа. А ты, Одиссей? Ты снова уходишь воевать?

Одиссей. Я иду делать то, что умею. Что я забыл в Итаке, Пенелопа? На войне всё честнее, чем здесь. В бою люди становятся такими, какие они есть на самом деле – не лучше и не хуже.

Мягко отстраняет Пенелопу, идёт к выходу.

Одиссей (в дверях). Пенелопа!

Пенелопа. Одиссей!

Пауза. Одиссей и Пенелопа смотрят друг на друга.

Одиссей. Мы отплываем на вечерней заре — я отдал все распоряжения. Телемах с Антиноем сейчас возле старой оливы. У тебя есть время, чтобы проститься с ними.

Одиссей уходит. Пенелопа остаётся одна.

Сцена вторая

Сумерки. Пенелопа в тёмной одежде дремлет на ложе. В комнате – лёгкий беспорядок. В отдалении слышатся звуки свирели, шум волн, крики лебедей. Светлеет. Пенелопа просыпается, быстро прибирает комнату, садится за прялку и начинает работать. Раздаётся тихий стук в дверь. Пенелопа замирает, прислушивается. Помедлив, продолжает работу. Стук повторяется. Пенелопа встаёт, идёт к двери.

Пенелопа. Кто здесь?

За дверью тишина. Пенелопа поворачивается, чтобы идти обратно, но в этот момент стучат вновь. Пенелопа открывает дверь. На пороге стоит Одиссей в нищенских лохмотьях.

Пенелопа. Ты кто?! Пошёл прочь! В моём доме не место нищим! Я позову рабов!

Пытается выпроводить Одиссея за дверь. Одиссей не уходит.

Пенелопа. Как ты пробрался сюда? Почему не лаяла собака?!

Одиссей. Старый Аргус вспомнил меня. Вспомнил и издох. У собак память лучше, чем у людей, Пенелопа.

Пенелопа вскрикивает, отшатывается.

Пенелопа (потрясённо). Одиссей? Ты?! О боги…

Отступает вглубь комнаты. Одиссей идёт за ней. Замечает амфору с вином на столе, жадно пьёт вино прямо из горлышка. Заметно, что руки его дрожат. Пенелопа постепенно приходит в себя.

Пенелопа. Ты пьёшь вино неразбавленным. Это отвратительно. Так делают только варвары.

Одиссей. Лотофаги спят, завернувшись в вонючие тюленьи шкуры, лестригоны вместо баранины едят человеческое мясо, варвары пьют вино неразбавленным. Привыкнуть можно ко всему.

Делает ещё несколько глотков, вытирает бороду рукавом, ставит амфору на место.

Одиссей. Я едва узнал наш дворец. В нём всё по-другому.   

Пенелопа. Мы поменяли черепицу на крыше, перестелили глиняный пол, сделали новые росписи на стенах.

Одиссей. Это стоит больших денег.

Пенелопа. Пришлось экономить на всём.

Одиссей. Было трудно?

Пенелопа. Нелегко. Но мы справились. Три года подряд Деметра посылала хороший урожай – я откладывала деньги. Мне удалось выгодно продать лошадей. Я не стала тратиться на новую рабыню. Конечно, Эвриклея уже стара, но ещё вполне может послужить.

Одиссей рассматривает стены.

Одиссей. Что это?

Пенелопа. Фрески. Они сейчас в моде. Их рисуют красками по сырой штукатурке. Наши мастера научились этому искусству в Лидии.  Видишь, как красиво смотрится? Я пригласила для росписи художника из Афин. Он берёт дорого, но лучше вложиться один раз, зато сделать всё как следует. Телемах взялся ему помогать. Конечно, царскому наследнику негоже заниматься такими делами. Это – работа для простолюдинов. Но рисовать Телемах научился славно. И потом, мы сэкономили на помощнике.

Одиссей рассматривает фреску с воином.

Одиссей. Где он сейчас?

Пенелопа. На стадионе. Смотрит с Антиноем соревнования кулачных бойцов.

Одиссей. Антиной…

Пенелопа. Он лучший друг Телемаха. Они везде ходят вместе.

Одиссей. Расскажи о нашем сыне, Пенелопа. Какой он?

Пенелопа. Телемах высок, широкоплеч, у него низкий голос. Когда он волнуется, то теребит пальцами бороду. Совсем как ты…

Одиссей. Как я…

Пенелопа. У него длинные чёрные волосы. По виду он суров, но сердце у него мягкое.

Одиссей. Как у меня… Дворец изменился, а ты – нет. Внешне — такая же, как двадцать лет назад.

Пенелопа. Не ври. Хотя, конечно, я стараюсь следить за собой. По утрам купаюсь в источнике Афродиты. Холодная вода укрепляет здоровье. А на ночь мажу лицо оливковым маслом. Это сохраняет кожу молодой.

Одиссей. Ты всё так же красива. У тебя есть мужчина?

Пенелопа. Какая разница, Одиссей?

Принимается за пряжу. Пауза. Пенелопа прядёт.

Одиссей. Я думал, когда я вернусь, мы будем сидеть рядом, держась за руки – день, ночь, новый день, новую ночь. Мы забудем о сне, еде, питье, мы будем только говорить – обо всём, что пережили вдали друг от друга. Мой голос охрипнет от усталости, а ты будешь просить рассказывать дальше…

Пенелопа. Что ж, говори.

Пауза. Одиссей пьёт вино.

Одиссей. Мне мешает скрип твоей прялки.

Пенелопа. Мне надо работать. У Антиноя скоро день рождения. Мы пригласили много гостей. Я хочу соткать новый ковёр и положить его при входе. Надо, чтобы всё было пристойно… Я слушаю тебя.

Одиссей теребит пальцами бороду. Пенелопа прядёт.

Одиссей. Однажды мой корабль причалил к дикому острову. На берегу была огромная пещера, в которой я со спутниками решил укрыться от дождя. И тут появился одноглазый циклоп. Он был ужасен, Пенелопа! От его шагов дрожала земля. Его голова была выше вершин деревьев. Он зашёл в пещеру и привалил вход огромным камнем. Когда циклоп увидел нас, он захохотал, схватил двух моих товарищей, разорвал на части и тут же съел! А потом повалился спать. Ты слышишь меня, Пенелопа?!

Пенелопа (поправляя нить). Конечно, слышу.

Одиссей. Мои спутники впали в отчаяние: гибель казалась неизбежной. И только я не потерял присутствия духа. Я нашёл в пещере длинный деревянный кол, заострил его мечом, обжёг на огне, а потом вонзил спящему циклопу прямо в глаз!

Пенелопа. А ты изменился, Одиссей. Раньше ты не был таким.

Одиссей. Каким?

Пенелопа. Ты не сочинял сказки.

Пауза.

Одиссей. Всё течёт, всё меняется. Когда-то я знал одну женщину. Она была добра и великодушна. Её звали Пенелопа. Она была моей женой…

Пенелопа. Зачем ты вернулся, Одиссей?

Пауза.

Одиссей. Ребёнку нужен отец.

Пенелопа хохочет.

Пенелопа. Главное – вовремя вспомнить об этом. Двадцать лет я одна воспитывала Телемаха, экономила каждую драхму, отказывала себе в новых сандалиях и туниках! Я до сих пор сплю на кровати, которую ты делал нам к свадьбе! Обедаю за тем же свадебным столом! Тебя не было двадцать лет, Одиссей!

Одиссей. Я был в рабстве у женщины. (Разводит руками.) Что я мог?! (Пауза.) Её звали Калипсо. Она была замужем за торговцем, который плавал по всем морям.

Снимает со стены маску молодой женщины, протягивает её Пенелопе. Та её надевает.

Пенелопа в маске. Меня зовут Калипсо, раб. Мой муж плавает со своими кораблями по всем морям. В Лидии он покупает пряности, в Египте — зерно, на Кипре — оружие… Видишь, какой у нас дом, сколько в нём комнат, какая у меня мебель и посуда?

Одиссей. Когда-то я жил не хуже, хозяйка. Счастье переменчиво.

Калипсо. Откуда ты родом?

Одиссей. Мой остров зовут Итакой. Там — тихие лагуны, полные голубой воды, там ночи пахнут морем и лавром. Когда над Итакой всходит солнце…

Калипсо. Солнце везде всходит одинаково. Лучше расскажи, раб, что ты умеешь?

Одиссей. Отец научил меня всему – плотничать, ковать медь и железо, ходить за лошадьми.

Калипсо. Будешь делать, что я велю. Если не станешь мне перечить, у тебя будет кусок хлеба и крыша над головой.

Одиссей. Как скажешь, хозяйка.

Калипсо. Ступай.

Одиссей идёт прочь.

Калипсо. Вернись.

Одиссей возвращается.

Калипсо. Я слышала, ты был солдатом. Расскажи мне о войне.

Одиссей. Зачем?

Калипсо. Недавно к нам забрёл слепой певец-аэд. Сейчас их много ходит по дорогам. Он пел о битвах, о поединках могучих героев, о взятии городов… Это было так возвышенно и прекрасно!

Одиссей. Он воевал?

Калипсо. Нет. Но он слушал, как воины рассказывают о своих подвигах.

Одиссей. Бедный слепец! Он не видел их лиц, он принял за правду их пьяную похвальбу.

Калипсо. Ты не веришь в храбрость наших героев?

Одиссей. Храбрость – лишь отчаяние перед лицом смерти, хозяйка.

Калипсо. Так говорят трусы.

Пауза.

Одиссей. Мы ворвались в Трою ночью, когда город спал. Подкупленный предатель открыл нам Скейские ворота. На войне мешок с золотом стоит тысяч храбрецов. Мы перебили дозорных и бросились вперёд, сметая всё на своём пути. Мы поджигали факелы и бросали их в окна домов. Факелы были пропитаны родосской смолой – погасить их было невозможно. Из дыма навстречу нам выбегали люди – мужчины, женщины, старики. Их одежда горела. Они были похожи на выходцев из Аида. Кто-то пытался сопротивляться, кто-то молил о пощаде. Мы убивали всех подряд, без разбора… Первым во дворец Приама ворвался Неоптолем – сын великого Ахилла. В дверях спальни мы увидели Андромаху – вдову Гектора с младенцем на руках. Она держала его перед собой, словно щит, и призывала Артемиду. Неоптолем осторожно забрал мальчика из рук матери и быстрым движением размозжил ему голову о край сундука. Потом он подступил к Андромахе и разорвал на ней тунику. Я развернулся и пошёл прочь… На улице было нестерпимо жарко. Пахло гарью и палёным мясом. По земле ползла женщина, оставляя за собой широкий тёмный след. За ней волочились кишки, словно полы диковинной одежды. Далеко на горизонте между туч проступила светлая полоса. Это всходила утренняя заря — пурпурная Эос. Начинался новый день — самый счастливый день моей жизни, день нашей победы, день, когда пала великая Троя…

Пауза.

Калипсо. Тебя продали в рабство собственные воины. За что?

Одиссей. Они обезумели от войны. Они забыли, что можно жить по-другому.

Калипсо. Как звать тебя, чужеземец?

Одиссей. Зови меня Никто, хозяйка. Теперь у меня нет другого имени.

Одиссей идёт на авансцену, берёт в руки торчащий из земли меч. Слышится шум множества голосов, звон доспехов – как если бы перед Одиссеем стояло большое войско.

Одиссей. Мои добрые ахейцы! Война закончилась. По милости богов, мы остались живы. Наконец, можно вернуться домой! (Шум, крики.) На рассвете мы отплываем на юг. Если Посейдон будет милостив, через двадцать дней мы увидим берег родной Итаки!

Шум, крики.

Голос. Одиссей!

Одиссей. Говори, Эврилох!

Голос Эврилоха. Пленные троянцы сказали, что на севере, на берегах Понта лежит страна киконов. Туда редко заходят корабли. Земля их богата, стада неисчислимы… (Пауза.) До них всего десять дней пути.

Одиссей. Трюмы наших кораблей забиты добычей, каждый из вас везёт домой наложниц и рабов!

Голос Эврилоха. Добычи не бывает много, Одиссей!

Одиссей. Я слышал, киконов больше, чем листьев в лесу!

Голос Эврилоха. Они хорошие пастухи, но плохие воины!

Голоса. Их храмы украшены золотом! Их женщины славятся красотой!

Шум, крики.

Одиссей. Я пока ещё ваш царь, ахейцы! И я решаю, куда плыть. Проверьте вёсла, наберите в меха ячменной муки, а в амфоры — пресной воды. Завтра на рассвете мы отплываем в Итаку!

Голос Эврилоха. Мы не хотим возвращаться, Одиссей! Веди нас в землю киконов!

Одиссей. Опомнитесь! Мы все погибнем! Боги накажут нас!

Шум, крики.

Голоса. Одиссей, мы не верим тебе! Нас поведёт Эврилох! Эврилох! Слава Эврилоху!!!

Одиссей с мечом в руках растерянно стоит посреди сцены.

Голос Эврилоха. Брось меч, Одиссей, иначе умрёшь!

Одиссей. Эврилох, вспомни: мы стояли спина к спине! Перимед, я спас тебя от верной смерти! Эльпенор, я выкупил тебя из плена!

Голос Эврилоха. Отдай меч, Одиссей!

Одиссей медлит, но затем всё-таки бросает меч на землю.

Голос Эврилоха. Вяжи его!

Звуки борьбы. Одиссей падает на землю, прикрывая голову от невидимых ударов.

Голос Эврилоха. Не убивайте его. На рынке рабов за него дадут хорошую цену.

Пауза. Одиссей лежит неподвижно, будто мёртвый. Калипсо подходит к нему и помогает подняться.

Одиссей. На острове Эя волшебница Кирка угощала странников волшебным напитком – и они превращались в свиней. Теперь я знаю: она просто возвращала людям их настоящий облик.

Калипсо. У тебя всё ещё мускулистые руки, Никто, крепкая грудь… (Ощупывает руки и грудь Одиссея.) Сходи в баню, Никто, вымойся как следует. Служанки дадут тебе скребок и благовония. От тебя воняет, как от свинопаса. А потом приходи ко мне.

Несколько раз, заигрывая, проводит рукой по волосам Одиссея, треплет его за щёку. Пенелопа снимает маску. Проводит несколько раз по щеке Одиссея, гладит его волосы.

Пенелопа. Ты совсем исхудал. Выглядишь как узник сиракузских каменоломен. Своих свиней она кормила лучше, чем тебя.

Одиссей. Зато у неё было вдоволь вина.

Пенелопа. Как ты вообще вспомнил о нас?

Одиссей. Однажды, когда я брёл по улице, мальчишки стали кидать в меня комья грязи. Я посмотрел на них и подумал, что у меня тоже есть сын. Я захотел его увидеть.

Пенелопа. А обо мне? Обо мне ты ни разу не вспомнил?!

Одиссей. Я был рабом, я не смел вспоминать… Я пришёл в порт. Там готовился к отплытию торговый финикийский корабль. Я попросил моряков взять меня с собой. Они пообещали, а потом донесли Калипсо. Меня схватили.

Пенелопа. Она наказала тебя?

Одиссей. На первый раз простила. Но предупредила: если я снова попытаюсь сбежать, рабы меня высекут.

Пенелопа. И что ты сделал?

Одиссей. Я незаметно пробрался на корабль ночью, перед самым отплытием и спрятался на корме под свёрнутым парусом. Когда меня нашли, корабль был уже в море. У моряков не хватило духу выбросить меня за борт. Они побоялись гнева Посейдона. А возвращаться им было не с руки. Я благополучно доплыл до Лесбоса. Оттуда добрался до Крита. Потом на феакийской галере пересёк Геллеспонт и прибыл в Херсонес. Из Херсонеса поплыл в Дулихий, из Дулихия в Итаку…

К концу монолога Одиссея Пенелопа возвращается к прялке. Одиссей пьёт из амфоры вино.

Одиссей. Расскажи мне о Телемахе. Какой он?

Пенелопа. Когда ты пьянеешь, начинаешь спрашивать одно и то же.

Одиссей. У тебя хорошая память.

Пенелопа. У Телемаха голубые глаза и длинные тонкие пальцы. Сон у него беспокойный. Ночью мне часто приходится вставать, чтобы поправить козьи шкуры, которыми он укрывается. Он любит есть оливки зелёными. Я говорю, что это вредно, но он только смеётся в ответ и целует меня.

Одиссей. Ты не хочешь, чтобы мы увиделись с Телемахом?

Пенелопа. Он уже взрослый человек, как я могу что-то ему запретить?

Одиссей подходит к фреске с изображением воина и рассматривает её.

Одиссей. Удивительно: этот воин будто живой… (Другим тоном.) Пенелопа, столько дней мы прожили порознь, столько ночей пролетели впустую, мы не успели произнести столько слов… Мне так много надо сказать тебе, Пенелопа!

Пенелопа прекращает прясть.

Пенелопа. Говори!

Пауза.

Пенелопа. Ну же! Говори, Одиссей!

Томительная пауза. Одиссей теребит пальцами бороду.

Одиссей (потерянно). Если бы ты знала, как ужасно кричал раненый циклоп! Эхо разносило его рёв под сводами пещеры, громадные куски камней сыпались с потолка. Моих спутников охватил ужас и только я…

Пенелопа (со слезами). Прекрати!

Пауза.

Пенелопа. Я вышла за тебя замуж в шестнадцать лет! Кого интересовали мои чувства?! Что я могла тогда понимать?! Твоя мать Антиклея захотела наследника – вот и всё. Вы смотрели, широки ли мои бёдра, крепки ли мои зубы. Так выбирают рабыню в дом или лошадь для случки!

Одиссей. Неправда.

Пенелопа. Правда! Только своих лошадей ты жалел больше, чем меня. Ты запрягал в мою упряжку ослов, чтобы с твоими драгоценными лошадьми ничего не случилось!

Одиссей. Но Пенелопа…

Пенелопа. Что бы я ни делала, твоя мать никогда не была довольна мной! Я

была для неё просто одной из рабынь в твоём дворце. Много лет подряд я сучила пряжу, ткала полотно, молола зерно на ручной мельнице. И ждала, ждала, ждала — неизвестно чего. (Пауза.) А потом я пошла к прорицателю Гелену. Мы зарезали семилетнего овна. Его печень была черна, как ночь. Это — знак смерти, Одиссей.

Одиссей. Я живой.

Пенелопа. Я была у старика Перифоя. Никто в Итаке лучше него не умеет гадать по полёту птиц. Когда мы стояли рядом, в небе появился орёл. Он нёс растерзанного гуся в своих когтях!

Одиссей. Я живой.

Пенелопа. Я послала дары оракулу Аполлона и спросила о твоей судьбе. Жрецы сказали, что тебя убили в неравном бою – стрелой в горло. Твоё тело расклевали хищные птицы, а душа скитается меж миром мёртвых и миром живых, не находя себе покоя. Я разодрала свои одежды, Одиссей, я прокляла войну, я оплакала тебя. Я перестала писать тебе письма… И стала жить дальше.

Одиссей. Но я живой, Пенелопа!

Пенелопа. Боги не могут ошибаться. Ты умер, а я свободна.

Принимается за пряжу. Одиссей пытается хлебнуть вина из амфоры, но сосуд уже пуст. Он опрокидывает амфору, но из неё не выливается ничего. Одиссей оглядывается по сторонам.

Пенелопа. Вина больше нет, Одиссей.

Одиссей направляется к двери.

Пенелопа. Куда ты собрался?

Одиссей. Схожу к Эвриклее.

Пенелопа. С тебя хватит, ты пьян. Эвриклея не нальёт тебе ни капли.

Одиссей. Наши винные погреба были забиты амфорами до потолка.

Пенелопа. Я вырубила твой виноградник. Вино нынче не в цене. Выгоднее сеять пшеницу или выращивать оливки.

Пауза. Пенелопа прядёт.

Одиссей. Расскажи мне о Телемахе. Какой он? Как он встретит меня?

Пенелопа. Скоро узнаешь. Солнце уже коснулось веток старой оливы. Телемах с Антиноем вот-вот будут здесь.

Одиссей подходит к фреске.

Одиссей. Это – Тесей, победитель Минотавра?

Пенелопа. Нет.

Одиссей. Великий Геракл?

Пенелопа. Смотри внимательнее.

Одиссей. Арес, бог войны?

Пенелопа хохочет.

Пенелопа. Не признал?! Это ты, Одиссей!

Одиссей. Я?!

Пенелопа. Ты. Это твой портрет, который нарисовал Телемах. Таким он тебя запомнил.

Одиссей. Это невозможно: ему было четыре месяца, когда я ушёл.

Одиссей рассматривает фреску.

Пенелопа. Телемах уверяет, что помнит тот день, как будто это было вчера. Ты стоял на берегу моря, ветер развевал полы твоей пурпурной хламиды. Ты взял Телемаха на руки, поцеловал и прижал к своей могучей груди. А потом пошёл к кораблю. Телемах настоял, чтобы портрет был во дворце на самом почётном месте. (Пауза.) Он любит тебя, Одиссей, хотя совсем не знает. Может, оттого и любит, что не знает.

Пауза.

Пенелопа. Ты плачешь?

Одиссей. Тебе показалось. (Пауза.) Я ухожу, Пенелопа.

Пенелопа. Ты больше не хочешь увидеть Телемаха?

Одиссей. Я не хочу, чтобы он увидел меня.

Пауза.

Пенелопа. Куда ты пойдёшь?!

Одиссей. Вернусь к Калипсо.

Пенелопа. Тебя высекут.

Одиссей (пожимая плечами). Ну и что?

Пауза.

Пенелопа. Как знаешь.

Возвращается к пряже. Одиссей, помедлив, идёт к выходу.

Пенелопа. Одиссей!

Одиссей (в дверях). Пенелопа!

Оборачивается. Пауза. Одиссей и Пенелопа смотрят друг на друга.

Пенелопа. Зайди к Эвриклее. Она даст тебе чистый хитон и луковиц в дорогу.

Одиссей уходит, Пенелопа остаётся одна.

Сцена третья

Сумерки. Пенелопа в тёмной одежде дремлет на ложе. В отдалении слышатся звуки свирели, шум волн, крики лебедей. Светлеет, но предметы по-прежнему тонут в полумраке. Пенелопа просыпается. На скамье напротив неё сидит Одиссей.

Пенелопа. Как ты зашёл? Дверь была заперта. А, впрочем, хвала богам, – ты здесь.

Пауза. Пенелопа поднимается с ложа.

Пенелопа. Когда человек гибнет на чужбине и тело его остаётся непогребённым, надо трижды окликнуть его по имени: «Одиссей! Одиссей! Одиссей!». Потом насыпать могильный холм и сверху положить погребальное покрывало. Так заповедали предки. Лишь тогда душа мертвеца сможет успокоиться и сойти в мрачное царство Аида. (Пауза.) Каждое утро я выходила на берег моря и трижды окликала тебя: «Одиссей! Одиссей! Одиссей!», чтобы ты услышал мой голос и смог найти дорогу домой. Каждый день я начинала ткать погребальное покрывало, чтобы положить на твою пустую могилу. Каждую ночь я распускала его, потому что знала: ты живой. (Пауза.) Я писала тебе письма – и они возвращались ко мне одно за другим, как вестники несчастья. Я складывала их в сундук и писала снова, потому что знала: ты жив!

Собирает письма, разбросанные на полу, кладёт их на стол.

Пенелопа. Тебя не было двадцать лет.

Одиссей. Там, где я жил, время течёт по-другому. Если долго идти на север, ты окажешься в стране киммерийцев, где никогда не всходит солнце и царит беззвёздная ночь Нюкта. Потом надо пройти земли гипербореев, где растут только ракиты и чёрные тополя, где туманы столь густы, что не увидеть протянутую перед собой руку. Потом на твоём пути встаёт река Океан, которая кольцом опоясывает землю. Там, за пределом земли лежат острова блаженных, где нет ни бурь, ни дождей, ни снегов. Там царствует вечная весна, и ласково бьются о камни волны тёплого моря. Златокудрый Аполлон прилетает туда на колеснице, запряжённой белыми лебедями, а косматый бог Пан на зелёных полях день и ночь играет на своей свирели.

В отдалении слышатся звуки свирели, шум волн, крики лебедей. Одиссей и Пенелопа прислушиваются.

            Пенелопа. Тебя не было двадцать лет.

Одиссей. Ты боялась, что мы не встретимся?

Пенелопа. Я боялась, что мы не узнаем друг друга. Теперь всё меняется так быстро: люди, их чувства, мир вокруг.

Одиссей. Самое важное остаётся неизменным: солнце Итаки, запах ночи, твои глаза… (Пауза.) Когда мы ворвались в Трою, Менелай, забыв обо всём, бросился искать Елену, чтобы её убить. Он был страшен, он сеял смерть. Эринии, богини мести, направляли его путь. Менелай ворвался в дом Елены, убил её нового мужа, занёс над ней меч – и бессильно опустил. Он вспомнил. Вспомнил и простил… Потом она обнимала его, а он непослушными пальцами, испачканными в крови, гладил её поседевшие волосы. Они стояли вдвоём посреди горящего города. Будто всё прошло и уже никогда не вернётся: измены, предательство, война, смерть… (Пауза.) Они поплыли в Спарту вместе, а потом боги перенесли их на острова блаженных.

Пенелопа. Откуда ты знаешь?

Одиссей. Я видел их там. Туда попадают лишь те, кто любил, Пенелопа.

Пенелопа. А мы любили друг друга, Одиссей?

Одиссей. Я не знаю. Прошло столько лет…

Одиссей надевает маску пожилого мужчины.

Пенелопа (обращаясь к маске). Царь Пелий обещал отдать в жёны свою дочь Алкесту лишь тому, кто запряжёт в плуг льва и медведя. Ты слышишь, отец!

Икарий. В Итаке нет ни львов, ни медведей, дочка.

Пенелопа. Царь Эномай сказал, что отдаст в жёны дочь Гипподамию тому, кто сумеет победить его в состязании колесниц. Кони Эномая были быстры, как северный ветер Борей, никто из женихов не мог…

Икарий. Пенелопа, я уже слишком стар, чтобы гонять на колеснице. И потом, Одиссей — прекрасный возничий.

Пенелопа. Ты – плохой отец, ты не жалеешь меня!

Икарий. Пенелопа, в чём дело, в конце концов?!

Пенелопа. Я не люблю его.

Икарий. Откуда ты знаешь?

Пенелопа. Он некрасив. У него сломанный нос и кривые зубы, а на ноге – огромный шрам от клыков кабана.

Икарий. И Алкеста, и Гипподамия всё равно вышли замуж с помощью богов. Природу не обманешь. Тебе уже шестнадцать, Пенелопа. Твои ровесницы давно замужем. Время летит быстро. Через несколько лет ты будешь никому не нужна.

Пенелопа. Он думает только о лошадях и охоте.

Икарий. Он – мужчина. О чём ему ещё думать?! К тому же Одиссей – сын царя и сам — будущий царь.

Пенелопа. Для меня это не имеет значения.

Икарий. Это имеет значение для всех. Лаэрт уже стар. Не сегодня-завтра он отойдёт от дел. Ты станешь царицей. А мы с матерью – царской роднёй.

Одиссей снимает маску, Пенелопа надевает маску пожилой женщины.

Одиссей (обращаясь к маске). Зачем мне жена, мама?

Антиклея. Как зачем? Тебе нужна семья, нужен дом, куда ты всегда можешь вернуться.

Одиссей. Я не люблю её.

Антиклея. Ну и что? Разве это нужно для счастья?! И потом, ты любишь только охоту и своих лошадей.

Одиссей. Неправда. Ещё я люблю кулачные бои. (Целует мать.) И вас с отцом.

Антиклея. Нам нужен наследник. Если с тобой что-то случится, наш род прервётся, Одиссей. А ты так неосторожен! Ты едва не погиб под клыками дикого кабана!

Одиссей. Это была случайность. Я споткнулся, когда бросал копьё.

Антиклея. Ты можешь споткнуться ещё раз. На всё – воля богов. Она разумная девушка, разумная и практичная. Она сможет следить за рабынями, держать в порядке дворец. У неё крепкая грудь и широкие бёдра. Я видела, как она купается в море. Она сможет родить тебе сына. Ты привыкнешь к ней, а может, и полюбишь…

Пенелопа снимает маску.

Пенелопа. Последнее время мне снятся плохие сны, Одиссей. Ты являешься в них то в облике сурового воина, чьё сердце навеки превратилось в камень, то в облике жалкого оборванного нищего. Мне снится, будто я изменяю тебе – с безбородым мальчиком, красивым, как юный Аполлон. (Пауза.) Самое страшное, что иногда сны эти кажутся явью.

Одиссей. Бог сна Гипнос – лукавый и могучий бог. Никто из людей не может бороться с ним. Ему не строят храмы, потому что он не принимает жертв. Он брат смерти, Пенелопа, её близнец.

Пенелопа. Мне снится амфора – прекрасная амфора для омовений, твой свадебный подарок. Я потеряла её сразу после свадьбы.

Одиссей. Мы потеряли её…

Пенелопа берёт со стола одно из писем.

Пенелопа (читает). Здравствуй, Одиссей! Сейчас в Итаке всё время идут дожди. И ветер меняется почти каждый день, будто Эол, повелитель ветров, совсем обезумел. Соломенная крыша дворца течёт. Мы перестилаем солому, но это не помогает. Черепицы нигде не достать – из-за войны торговые суда обходят Итаку десятой дорогой. Хвала богам, продукты пока есть, хотя сильно подорожали. Зерна и оливок должно хватить до весны. А там будет полегче. Телемах подружился с Антиноем – тихим соседским мальчиком. Антиной — круглый сирота: его отец погиб на войне в первом же бою, мать умерла от моровой язвы. Я позвала Антиноя жить с нами – он согласился. Телемах во всём помогает мне, он стал серьёзным и ответственным. Его хитон всегда выглажен, а сандалии вычищены. Война рано делает мальчиков взрослыми. А ещё Телемах любит рисовать и лепить из глины разные фигурки. Эвриклея стареет, хотя и бодрится. За ней часто приходится переделывать всю работу. Нам трудно, но тебе тяжелее, я это знаю. Я постоянно вспоминаю тебя – когда сажусь за стол, сделанный тобой, ложусь на кровать, которую ты вытесал из старой маслины, когда пью вино из твоего виноградника. Помнишь старый храм Геры, куда мы зашли в день свадьбы? Он сгорел при пожаре. Мы выстроили на его месте новый. В нём так же тихо и хорошо, как тогда…

Откладывает в сторону письмо. Встаёт, подходит к Одиссею.

Пенелопа. Помнишь старый храм Геры, в который мы зашли с тобой в день свадьбы? Мы были в белых свадебных одеждах. Я до сих пор храню их в отдельном сундуке. Каждую весну мы с Эвриклеей достаём их, стираем в реке, сушим, крахмалим и кладём обратно.

Достаёт из сундука белые одежды, Одиссей и Пенелопа облачаются в них и остаются так до конца действия.

Пенелопа. В то утро ты приехал в наш дом на колеснице, украшенной цветами. Мы принесли жертву Гестии, и отец перед домашним очагом вложил мою руку в твою. Нас осыпали финиками и орехами. Гости шумели, кричали, били в тимпаны…

Одиссей зажигает факел.

Одиссей. Потом я зажёг факел и повёл тебя в свой дворец. Мы шли впереди колесницы, впереди всех гостей. Я свернул с дороги на неприметную тропинку. Она поднималась всё выше и выше, пока не привела к храму Геры, стоявшему на холме. Мы вошли вовнутрь. Из щелей пробивался свет, в котором дрожали тысячи пылинок.

Одиссей и Пенелопа берут друг друга за руки. Некоторое время стоят молча.

Пенелопа. Зачем ты держишь факел, Одиссей?

Одиссей. Чтобы ты не сбилась с дороги по пути в мой дом.

Пенелопа. Но сейчас день.

Одиссей. Разве днём нельзя заблудиться? (Пауза.) В этом платье ты выглядишь, как царица.

Пенелопа. Любая женщина в свадебном платье выглядит как царица. Ты этого не знал? (Пауза.) Сегодня, когда я примеряла его в своей комнате, вошёл отец и сказал: «Приехал твой муж». Муж… Какое странное слово…

Одиссей. Ты привыкнешь.

Пенелопа. Я привыкну… Здесь совсем тихо. Куда все подевались: наша родня, гости, барабанщики, флейтисты?

Одиссей. Они пошли другой дорогой. Я обманул их. Мне захотелось остаться с тобою вдвоём.

Пенелопа. Мы не одни, нас трое: она тоже здесь.

Одиссей. Кто?

Пенелопа. Гера – богиня семьи и брака. Тут её дом. Слышишь, как скрипят половицы под её шагами?

Одиссей. Это рассыхается на солнце старое дерево.

Пенелопа. Нет, это она. Боги невидимы для людей, если не хотят нам открыться.

Пауза.

Пенелопа. Мы долго стояли там. От тебя пахло конской сбруей и кузнечным горном. Чужой, странный запах, который отныне должен был стать для меня родным.

Одиссей. Ты намастилась благовониями – лилией, анисом, а ещё…

Пенелопа. Шафраном.

Одиссей. Шафраном… Ты была рядом – маленькая женщина с широкими бёдрами и вздёрнутым носом. Во дворце нас ждали гости и стол, ломящийся от яств. А мне не хотелось никуда уходить.

Пауза. Пенелопа и Одиссей разжимают руки и расходятся.

Пенелопа. Тяжелей всего бывает на исходе ночи, когда в комнате начинает светлеть, но предметы всё ещё тонут в полумраке. Я открываю глаза – и меня охватывает страх. Мне кажется, я всё забыла: как ты теребишь пальцами бороду, когда волнуешься, как сжимаешь левую руку в кулак, когда пьёшь воду или вино, как особым способом завязываешь ремни своих сандалий. Я боюсь не вспомнить, какой ты настоящий. Какая я настоящая…

Подходит к фреске воина, рассматривает её.

Пенелопа. Когда Телемах нарисовал эту фреску, мне стало легче. Теперь я могу видеть тебя каждый день. Я смотрю – и не могу оторваться. Это невозможно, но наш сын помнит тебя лучше, чем я. Мне хочется, чтобы он стал художником. 

Одиссей. Он станет художником, Пенелопа. Его фрески будут украшать стены храмов в Коринфе, Фивах, Афинах. Его труд будет угоден богам.

Пенелопа. Почему ты в этом уверен?

Одиссей. Потому что у него доброе сердце.

Пенелопа. Ему надо учиться дальше. Лучшие учителя живут в Афинах. Осенью Телемах поплывёт туда вместе с Антиноем. Я рада: вдвоём мальчикам будет веселее в чужом городе.

Одиссей. Тебе будет трудно одной.

Пенелопа. Я справлюсь… Я хотела дать Эвриклее вольную, но она отказалась. Сказала, что останется ждать тебя вместе со мной. Мне есть, чем заняться. Я буду сучить пряжу, ткать полотно, молоть зерно на ручной мельнице в опустевшем без мальчишек дворце. И представлять тот день, когда ты, наконец, вернёшься с войны…

Одиссей. С войны нельзя вернуться, Пенелопа. Разве ты этого не поняла?

Пауза.

Пенелопа. (упрямо). Когда ты вернёшься с войны, первым делом я приготовлю тебе баню, а пока ты будешь занят омовениями, принесу ячменный хлеб и вино. Мы будем сидеть рядом, взявшись за руки – день, ночь, новый день, новую ночь и рассказывать обо всём, что пережили вдали друг от друга. Твой голос охрипнет от усталости, а я буду просить рассказывать дальше…

Пауза.

Одиссей. Менелай прибыл ко мне последнему. До этого он побывал в Микенах, на Крите и Саламине. Итака лежит от Спарты дальше всего. В первый день мы принесли жертвы богам и славно попировали. Во второй устроили состязания колесниц. Я обошёл Менелая на целый стадий, хотя лошади у него были лучше. На третий день он уплыл обратно в Спарту.

Пенелопа. Утром ты проводил корабль Менелая, вернулся домой и запряг в повозку старого ослика. Его звали …

Одиссей. Его звали Эфон. Я не стал брать лошадей – они не прошли бы по узким горным тропинкам…

Пенелопа. Мы остановились на маленькой поляне в горах. Была весна, цвели асфодели, летали шмели… Мы поели оливок и выпили вина. Меня клонило в сон. Большой живот мешал мне, и я никак не могла найти ему места. Наконец, я положила голову тебе на грудь и задремала.

Кладёт голову на грудь Одиссея.

Пенелопа. Когда я проснулась, солнце стояло уже высоко. А моя голова по-прежнему лежала на твоей груди.

Одиссей. Ты заснула, а я лежал неподвижно два часа, боясь пошевелиться. Было тихо, летали шмели.

Пенелопа. Одиссей, о чём вы говорили с Менелаем наедине, возле старой оливы?

Пауза.

Пенелопа. Скажи правду, ты всё равно не сможешь меня обмануть.

Одиссей. Троянский царевич Парис тяжко оскорбил Менелая: увёз его жену Елену и похитил сокровища из дворца. Менелай собирает войско, чтобы идти на Трою. Он хочет, чтобы я шёл с ним.

Пенелопа. Мне холодно, Одиссей!

Одиссей. Укройся овчинной накидкой.

Одиссей достаёт овчинную накидку, кутает в неё Пенелопу.

Пенелопа. Сегодня ночью наша собака принесла трёх щенят. Когда мы ехали сюда, я видела лань с детёнышем. А потом, когда ты доставал амфоры из корзины, я заметила в траве гнездо перепёлки. В нём было семь яиц, Одиссей! Семь! Это Гера даёт знак. Нечет – число мужчины. У нас будет мальчик. У тебя будет сын, Одиссей!

Одиссей. А если девочка?

Пенелопа. Боги не могут ошибаться.

Пауза.

Пенелопа. Что будет дальше?

Одиссей. Они не уступят – ни Парис, ни Менелай. Будет большая война.

Пенелопа. Неужели нет выхода?!

Одиссей. Я – царь, Пенелопа. (Разводит руками.) Что я могу?..

Пенелопа. Мне жарко, хочется пить.

Пенелопа сбрасывает накидку. Одиссей встаёт и идёт на авансцену.

Пенелопа. Ты куда?

Одиссей. Я принесу тебе прохладной воды. Здесь рядом – источник Афродиты.

Пенелопа. Откуда ты знаешь?

Одиссей. Знакомая нимфа рассказала.

Пенелопа (возмущённо). Какая ещё нимфа?!

Одиссей. Я пошутил. На самом деле мы нашли этот источник с отцом, когда преследовали диких кентавров.

Идёт на авансцену.

Пенелопа. Одиссей!

Одиссей. Пенелопа!

Оборачивается. Пауза. Одиссей и Пенелопа смотрят друг на друга.

Пенелопа. Не уходи.

Одиссей выходит на авансцену. Поднимает лежащий на земле меч. Слышится шум множества голосов, звон доспехов – как если бы перед Одиссеем стояло большое войско.

Одиссей. Ахейцы! Братья! Солдаты! Война закончилась. Мы сделали всё, что смогли. Будем помнить о наших павших. Будем милосердны к побеждённым. (Шум, крики.) На рассвете мы отплываем на юг. Если Посейдон будет милостив, через двадцать дней мы увидим берег родной Итаки!

Шум, крики.

Голос Эврилоха. Мы не хотим возвращаться, Одиссей! Веди нас в землю киконов!

Одиссей. Киконы не делали нам зла! Они – мирные пахари и пастухи. Завтра на рассвете мы отплываем в Итаку!

Шум, крики.

Голоса. Одиссей, мы не верим тебе! Нас поведёт Эврилох! Эврилох! Слава Эврилоху!!!

Одиссей с мечом в руках стоит посреди сцены.

Голос Эврилоха. Брось меч, Одиссей, иначе умрёшь!

Одиссей. Пугаешь смертью солдата? Ты смешон, Эврилох! Это всё равно что пугать гончара мокрой глиной, а кузнеца – искрами из горнила! (Смеётся.) Поплыли домой, Эврилох! Там — тихие лагуны полные голубой воды, а ночь пахнет морем и лавром. Когда над Итакой поднимается солнце – золотой бог Гелиос — он замедляет бег своих коней, чтобы полюбоваться на её красоту. Наши дети выросли без нас, наши жёны состарились без нас! Война закончилась!

Голос Эврилоха. Отдай меч, Одиссей!

Одиссей. Подойти и возьми, если сможешь! (Меч Одиссея со свистом рассекает воздух.) Что же ты медлишь, Эврилох?! А ты, Перимед?! А ты, Эльпенор?! (Одиссей делает несколько шагов вперёд.) Что вы пятитесь, словно волы, почуявшие волка?!

Смеётся. Пауза.

Одиссей. Никто из них не посмел приблизиться ко мне и вступить в поединок. Они отбежали и принялись издали пускать в меня стрелы. Я долго стоял, прикрываясь щитом, и насмехался над ними, пока стрела Эврилоха не пронзила мне горло. Тело моё расклевали хищные птицы, а сам я отправилась в странствие, которому нет конца…

Одиссей уходит. Пенелопа остаётся одна. Пытается навести в комнате порядок. Собирает письма, прячет в сундук. Достаёт из сундука большую амфору.

Пенелопа. Я нашла нашу амфору, Одиссей! Она лежала на самом дне большого сундука под грудой старой одежды. (Рассматривает амфору.) Здесь есть и свадебный пир, и рождение первенца, и жатва, и сбор винограда, и ночи любви на супружеском ложе, и погребальный костёр… На ней нет ни трещин, ни пятен, ни пыли – будто её только что сняли с гончарного круга. Она цела и невредима! Так и наша любовь, Одиссей…

Голос. Пенелопа!

Пенелопа замолкает, прислушивается.

Голос. Пенелопа, царица, проснись! Одиссей вернулся.

Светлеет. Некоторое время Пенелопа стоит на месте. Потом уходит вслед за Одиссеем – туда, где всё громче и громче играет свирель.

Занавес

Апрель 2019 года

Реклама