Ломоть дыни сочным белёсым янтарём лежит на белой фарфоровой тарелке.
Разрезать его на маленькие кусочки, чтобы легче было есть? Нет, возьму двумя руками и окунусь ртом во влажную мякоть дыни, как в детстве.
…Помню скрежет большого колеса старого парохода.
Возможно, тот пароход ходил по реке ещё в 20-е годы прошлого века. Его просторные каюты вмещали в себя две широкие мягкие на пружинах полки, располагавшиеся одна над другой, внушительных размеров стол и два пуфа по краям стола.
За узкой дверью, рядом с входной дверью, — всё необходимое человеку для оправления его физиологических потребностей. Оттуда по ночам доносился звук капающей воды из туго закрываемого крана: кап – кап.
Поначалу этот монотонный звук представлялся мне шагами чудища, и я плотнее прижималась к спящей рядом бабушке.
Потом, вняв уверениям бабушки — никаких чудовищ на корабле не может быть: они боятся воды, я стала находить его если не приятным, то уж совсем не страшным.
Не знаю почему, но я тогда плохо спала ночами. Может, причина тому — мои долгие дневные сны, ведь заняться во время путешествия нечем. Не смотреть же без конца в окно, квадратное с накрахмаленными занавесками и поднятой вверх деревянной решёткой? Сквозь него виднелась палуба. А на ней лениво прохаживались скучающие пассажиры.
В то утро никто не прогуливался по палубе. За металлической сеткой волновалась река Волга. Далёкий её берег то — надолго протягивался ровной полосой, покрытой всевозможной растительностью, местами разбавленной разноцветными домиками, то — холмился с песочными жёлтыми и земляными рыжими проплешинами по зелёному полю.
Но берег тогда меня не очень занимал. Моё внимание привлекали белые убегающие точки на воде – блики, похожие на звёзды.
Я была ещё мала и, кажется, не ходила в школу. Помню, сижу на верхней полке, обтянутой белой тканью, и мастерю из конфетной обёртки шапочку для… Не знаю, для кого. Временами поглядываю на реку. Погляжу и задумаюсь, а задумавшись, не в силах отвести глаз от звёздочек на воде. Аж несколько секунд смотрю, а может, целую минуту.
Подо мной, на нижней полке сидит моя бабушка и о чём-то беседует с пассажиркой из нашей каюты.
Остановка. Послышалась возня, какие-то разговоры. На палубу высыпали люди. Бабушка выглянула за дверь. Слышу её голос:
— Долго ли здесь будем стоять?
— Минут двадцать…
— Деточка, слазь вниз, — обратилась она ко мне, — пойдём на берег, купим чего-нибудь.
— А если пароход уплывёт без нас?” — испуганно спрашиваю.
— Без нас не уйдёт, — отвечает мне вместо бабушки её новая знакомая.
— Нет, уйдёт, — гнусавлю я.
— Не упрямься, слазь, — говорит бабушка.
Ох, как не хочется мне слезать, отрываться от игры с только что изготовленной шапочкой, да и боязно покидать корабль.
— Пирожки, дыни, арбузы, — доносится с берега.
Наша попутчица указывает мне на деревянную лестницу, приставленную к верхней полке:
— Давай, вставай на ступеньки. Я тебя подстрахую.
Мне не нравится её участие.
— Я сама, — глядя в сторону, говорю ей сухо.
Чувствую, комок подкатил к горлу, вот-вот заплачу.
Зло скашиваю глаза на раздражитель — улыбчивую, голубоглазую с пушистыми волосами женщину. Она напоминает мне женщину с бидончиком на рынке, что обещала посадить меня в бидончик с молоком, если я буду громко капризничать и не слушаться маму. Я уставилась на её бидончик, соображая, помещусь ли в нём.
— Ладно, пойду. Не буду вам мешать, — проговорила наша попутчица, обращаясь к бабушке.
Вскоре и мы покинули каюту. Купили дыню.
Кусок дыни передо мной — точно вытянутый кусок белёсого янтаря. Влажные её края приятно холодят пальцы.
9 Муз 