Когда я впервые оказался в Британском музее и ходил по египетским залам, то почувствовал приток огромной энергетики, ощущение бесстрашия и бессмысленности страха. Думаю, что истины, которые несут в себе объекты высоких цивилизаций, передаются и нам.
«Гамлет» Шекспира замечателен, как модель мира. Шекспир, как никто, в своих Хрониках понимал, что жизнь, она колеблется как море, бессмысленно, неукротимо и непостижимо. Если же человек, как Гамлет, имеет определенную цель, то он разрушает все вокруг.
Абстракция — это то, что присутствует в каждом настоящем произведении искусства. Это синтез, к которому каждый приходит своим путем. Поэтому вооружиться ею, как методом, нельзя и просто смешно.
Насколько безнравственность не соответствует жизнеспособности? Человеку, за его короткий век, не удается убедиться в том, что эти понятия взаимно исключают друг друга.
Вспоминая жизнь своего деда, Ивана Ивановича Мареева, повторяю как он: «Была бы дратва да шило, а все остальное уже было». Не было ничего увлекательней, чем смотреть, как он острым, как бритва, ножом обрезает поставленные набойки. «Запомни: резать нужно всегда от себя, но никогда к себе», — говорил он. Если у человека есть ум, о нем всегда будут вспоминать с радостью.
Все события в искусстве происходят в душах художников. Отнюдь не на выставках, в проектах или домыслах некоторых искусствоведов. События — это только духовные прорывы и порывы.
Человек должен привыкнуть к тому, что в жизни радости и успехи разбросаны так же щедро, как мандарины на благотворительной елке для нищих, но жить и радоваться должно уметь и без подачек.
Преклоняться можно только перед моральными качествами, перед человеческим духом, но не перед талантом. Это всего лишь данность. И в картине, когда что-то есть, то это проявление красоты вашей души, если таковая имеется.
Заблуждаться тоже нужно. Если не заблуждаться относительно себя и своих возможностей, то у кого хватит сил справиться с грандиозностью встающих пред ним препятствий и проблем. Не думаю, что какой-нибудь рыцарь схватился бы за меч, зная заранее, что у дракона не одна, а семь голов.
Нищета это еще не все. Страшно, когда нищете начинает соответствовать нищенская психология. Вот из этого уже нет выхода.
Разве художник не следует заповеди Христа и не собирает «сокровищ на небесах»?
Тиканье старенького будильника на комоде у бабушки моей Анны Михайловны — это самые прекрасные звуки, что были в моей жизни. У тех людей были хорошие отношения со временем. Они никуда не спешили. Пришли из тех времен, когда люди жили на своей земле.
Удивительно, как казарма удачно совмещается с борделем, как в головах, так и по сути.
После смерти грандов, таких как Пикассо, Мур, Миро искусство осталось сиротой и сироту стали обижать беспардонные и циничные жулики. Кто сможет восстановить справедливость? И кому будет дано владеть такими ценностями и иметь столько духа?
Самое трудное — это понять простые вещи.
Как смешны мне эти домыслы, что в Евангелии что- то придумано, или вообще оно придумано, или попытки искажения его смысла. Нет на свете такой фантазии, которая способна придумать хотя бы малейший эпизод в священной истории, настолько каждый из них исполнен настоящей жизненной реальности, несомненен, правдив и подлинен.
Как-то один художник встретил меня в музее и сказал: «Ну что, пришел помолиться?» Я согласен, что нужно преклоняться перед высокими достижениями. Но и самоуничижением заниматься не должно. В этом случае у вас нет шансов. Все сделано людьми. Посыл должен быть — это стремление и дерзание. А молиться нужно Богу.
Не является ли история Прометея общей для всех, кто хочет похитить огонь с неба? На земле ведь его нет. Боги гневаются на таких, но интересно, что и люди гневаются тоже.
История искусства воспринимается и становится в обозримый период совсем не такой, какой ее представляют современники. Каким представляли искусство XIX века критики тех лет? Пюви де Шаванн, Кабанель, Моро, Бугро. А оказалось, что это никому неведомые Сезанн, Гоген, Ван Гог.
К пустоте прибавить ничего нельзя.
Вот говорят, что только настоящее принадлежит человеку, ни прошлое, которого нет, ни будущее, которого никто не знает. Однако настоящее точно так же неопределенно и неподвластно человеку, как любое другое время.
В работе спасаешься.
В изобразительном искусстве мы наблюдаем настоящее чудо, чудо преображения материала — краски, камня и т.д. в иную, духовную субстанцию. Здесь, как с Плащаницей, материя преобразуется под воздействием необъяснимых сил. И вообще, метаморфоза, преображение есть неотъемлемая черта, определение, присущее всякому высокому художественному проявлению.
