«Сон, — это лекарство Бога, которое безболезненно помогает нам перейти от жизни к смерти»
(Фраза написана рукой на титульной странице книги «Сонник», изданной в России, в 1916 году)
» Вы мыслите, как роботы…». «Мы и есть роботы, но только самой высокой технологии»
(Из моего разговора с компьютерным фаном)
К вечеру Кирк изрядно устал, прозевал нужный выезд, съехал на следующем, и попал на сумрачную местную дорогу. Выяснилось, для того, чтобы снова вернуться на скоростное шоссе, надо проехать две мили. Узкая дорога слабо освещалась уставшим уходящим солнцем. По обеим её сторонамтянулся неприветливый лес. Кирк ехал мимо потемневшего, напряжённо застывшего леса, и вдруг, страх коснулся его, и рассыпался по телу холодной крупой. Много раз в жизни он проезжал мимо глухих лесов и чёрных в темноте полей, и испытывал неприятное чувство, но страха никогда не было. А сейчас, он был. Ему стало стыдно перед самим собой, он решил преодолеть это холодящее чувство, и съехал на траву, к крайним деревьям леса. На четверть приоткрыл стёкла и стал ждать неизвестно чего. И вот, оно тут же случилось! Из чащи леса раздался крик. Он сообразил, что кричит невидимая сова, но всё же, это был не просто крик. Это вся боль жизни, собравшаяся воедино, старалась передать небу своё страдание. Это был сгусток необратимого, безысходного, безнадёжного отчаяния. Лес не глушил это отчаянное взывание, это заклинание, посылаемое в темно-фиолетовое небо, а наоборот, казалось, он увеличивал мощность звука, и каждое мохнатое дерево, как тростник, отражало его. Сова прокричала раз десять. Кирк был парализован этим невероятным криком, его восприятие жизни стало прокручиваться на одном месте, холодея, он замер. Лишь спустя некоторое время начал шевелиться, и сумел заставить себя взяться за руль. И стал медленно отъезжать от этого места. Сова прокричала в последний раз особенно громко. И после этого, как показалось ему, всё замерло навеки. Но и это прошло. Он ехал медленно, ощущая затылком, что из леса смотрят ему вслед. Доехав до выезда на шоссе, он увидел рядом мотель, и, ни с того, ни с сего, свернул к нему, и снял на ночь комнату. Видимо, это был какой-то плохой пригород Лос-Анджелеса, яркая вывеска над серым захудалым зданием. И название опереточное — «Морской ветерок». Когда Кирк закрыл машину и пошёл в номер, то обратил внимание, как много чернокожих парней и таких же путан, находятся здесь. Но, странно, нигде не было смеха, радостных криков, всех этих отличительных признаков, обычно сопровождающих гуляния чернокожих.
Кирк, даже подумал, не уехать ли отсюда, но понял, что индус, менеджер мотеля, денег не вернёт, и решил, на одну ночь надо смириться. Номер был так себе, не Хилтон, конечно, но вполне, для такого района. Постель выглядела чистой, старый туалет прибранным. Двор мотеля разделял номера, разместившиеся на двух этажах. На первом этаже, выход из комнат был прямо во двор, весь второй этаж огибала металлическая терраса и вниз надо было опускаться лифтом или идти по лестнице. Кирк вспомнил дежурного администратора мотеля, пошарканного оспой индуса, со сладким голосом и едва прикрытой ухмылкой. В Америке многие мотели принадлежат выходцам из Индии. Что для него Кирк? 70 долларов за ночь, и всё.
Его комната была на втором этаже. Он глянул с террасы вниз, у машины разговаривали двое, оба чёрных, оба курили, у обоих хриплые голоса. Потом зашёл к себе. Долго смотрел на выключенный телевизор и пытался понять,
почему он здесь, что его остановило и направило сюда. Но ответа не было, и на душе стало плачевно тоскливо, почти мерзко. Внутренние передатчики, говорили ему, что это ещё не всё. В несколько сомнамбулическом состоянии, он повторил несколько раз вслух: Сова начала, сова должна закончить. Почему он это стал ощущать, понимать, было ему неведомо. Просто, он это знал: Сова начала, сова должна закончить. Времени было после 12 ночи. Он зашёл в туалет, выкурил сигарету, которая обычно нагоняла на него сон, быстро разделся и заполз под жёстко натянутое одеяло. И на грани яви и сна появились три человечка, похожих на Карлсона, но без пропеллеров. Они натянули на стене экран, и на нём возникла сова. Она смотрела в сторону, потом повернулась и внимательно глянула на него. Глаза у неё были жёлтыми, уставшими, безжалостными и абсолютно всё понимающими. Потом она почистила перья, не спуская с Кирка глаз. И после этого начала говорить шелестящим голосом:
— Я давно тебе хотела сказать, что ты не можешь вечно убегать от судьбы. Однажды ты убежал от судьбы с рыжей женщиной, из-за этого она скоро погибла. Мы напоминали тебе о судьбе твоей тоской и твоим отчаяньем и твоим бесконечным одиночеством, но ты всё равно убегал от назначенной тебе судьбы. Помнишь, ты как-то ударил себя ножом, но мы не дали тебе умереть. Потому — что умереть от ножа, это не твоя судьба. Ты выиграл другую судьбу, и она даёт тебе возможность принять в себя человеческую боль людей, которых ты даже не знаешь. Радуйся! Этим ты частично повторяешь Христа. Ты хорошо сделал, что послушал голос внутри себя, и свернул в мотель. Я не могу сказать, что тебя ждёт, но хорошо, что ты вновь на своей дороге. Моя обязанность следить за исполнением судьбы. Одно скажу, твоя судьба сделает твой дух сильным. И когда ты будешь умирать, возможно, произнесёшь слова: Теперь я знаю, почему был здесь… И сова стала медленно растворяться на экране. И затем снова появились человечки, похожие на Карлсона, и стали сворачивать экран. И уже из свёрнутой трубки, вдруг, появилась голова совы с закрытыми глазами. Она шумно втянула воздух и закричала страшно, как в том лесу, последний раз. Кирк вскочил. Это кричала на улице женщина, крик был протяжным и диким. Кирк слышал слова: «Ты заразил меня, ты издевался, не уплатил, и теперь выгоняешь! Ты дьявол, ты дьявол, ты дьявол….». Голос из визжащего переходил на грудной, наполнялся совиной силой. Потом её ударили, потому что она стала кричать совсем отчаянно, утробно и совсем дико и надрывно. И тогда раздался щелчок, Кирк понял, это был выстрел.
Он мелко затрясся, но заставил себя подняться, натянуть джинсы и выйти на двор. Оцепеневший продажный мотель делал вид, что спит, ни в одном окне не зажёгся свет. Молча лежали, путаны, сутенёры и покупатели путан.
Он увидел на другой стороне террасы свёрнутое в комок тело. Страха после сна не было. Вернулся, вынул из чемодана пистолет, вставил в него патроны, и вышел. Он понял, что стреляли из номера, рядом с которым она лежала. Подошёл к убитой, стал на колени, заглянул в лицо, чёрная, намазанная, измученная путана, освобожденная кусочком металла от всего. Он почувствовал над собой дыхание, и голос сказал: Я вернулся из-затебя. Куда мне стрелять, в голову или спину?!
— Стрельни мне в сердце, оно устало…
Наверху помедлили. — Ты меня видел?
— Нет.
Но чёрные всегда любопытны. — Отчего твоё сердце устало?
— Ото лжи, насилия и беспредельной жестокости…
Голос сказал: — Раньше я верил в Бога…
— Нет, ты не верил, ты просто ходил в церковь…
— Ты злая белая тварь, которая сейчас умрёт…
— Как ты представлял себе Бога?
— Это был строгий судья, угощавший меня водой и приговаривающий меня к пожизненной каторге… Но я любил Его и верил ему…
Над Кирком щёлкнул затвор, он упал с колен назад, вырывая из кармана браунинг и стреляя в верхнюю часть человека. Человек рухнул на него, тело его дёргалось. Кирк высвободился, и почувствовал, что из всех тёмных окон на них смотрят.
Теперь они лежали рядом, путана, её обидчик и убийца.
В этом мотеле полицию не вызывали. Кирк вернулся в номер, рубашка была в чужой крови. Он разрезал её на куски, спустил в унитаз, одел другую, умыл руки, запихнул в чемодан то немногое, что до этого вынул, внимательно посмотрел на себя в зеркало, и вышел. По дороге постучал в маленькое окошко офиса мотеля. Индус, делая вид, что спал, хотел дать ему квитанцию за оплату, но он взял его за коричневую руку:
— Вычеркни меня из списка ночующих. Если не сделаешь, тебя убьют, мотель сожгут, а чтоб страховка не оплатила твоей семье, представят это самоубийством. Я уезжаю в аэропорт. Молись, камрад…
Страха не было…
Когда он вышел, увидел на крыше сову, она подняла одно крыло.
Он сел в машину, завёл мотор и опустил стекло. В окно просунули смит-вессон, и дважды в него выстрелили. «Двое их было, — подумал Кирк…- Это сова привела меня к судьбе…»
Он успел посмотреть на крышу. Там по-прежнему сидела сова и покачивала головой. Теперь, она подняла и второе крыло. От её крыльев, как от веера, веяло прохладным воздухом, и этот ветерок касался его лица. Последнее, что он услышал, был прощальный крик совы. Его ещё шевелящиеся губы сумели вытолкнуть: «Сова начала — сова должна закончить…»
9 Муз 