поэма
1
По-детски весенним галопом
Бежит май. Погоже-пригож он,
Играющий калейдоскопом.
В нем, словно из стеклышек сложен,
Шар солнца на зонтике неба;
А ниже – дорога, цветочки,
Акропольный дом с духом хлебным
И звонкий хрусталик мой – дочка.
В огромной, до неба, игрушке,
В цветастом, как день, сарафане
Девчушечка в рыжих веснушках
Бежит по дороге за маем.
А он – весельчак и проказник –
Мальчишка в топ-маечке яркой,
Стеклянной игрушкою дразнит,
Зовет: «Догони меня, Майка!»
Вдаль манит он лентой дорожной,
Зонтом неба, солнечным шаром
Мою непоседу. Возможно,
Так небо дразнило Икара.
С ней месяц погоже-пригожий –
Весенний близнец сопричастный;
К тому же, как дочка, похож он
На хрупкое светлое счастье.
2
Окликнуть бы дочь, но, тревожа,
Еще не скрежещет предвестье…
Вдруг что-то разбилось… О Боже!
С проколотым сердцем (как жестью)
К дороге бегу… Чуть живая
Лежит на кровавом потопе
Моя, кем-то сбитая, Майя
В осколках от калейдоскопа.
И май почернел в одночасье
От слез, будто сам был виновен.
А тот, кто наехал на счастье
Мое, убегает. По крови
Дорога его будто тянет
Смертельною черной петлей, а
Дочь так истекает, из раны –
Потоп… без ковчега и Ноя.
3
Мир вдребезги – брязгает остро.
Как дочка, вселенная стонет
И словно трещит осью костной
В моих онемевших ладонях.
Шатаюсь я: сбита с орбиты –
Бедою: как тело земное,
Дорожною лентой обвита –
Бегу, задыхаясь и воя
В глуши горя. Время – с одышкой.
По стеклам разбитым, босая
Несу дочь туда, где услышат
Крик с болью: «Спасите мне Майю!»
Боюсь: не упасть бы, чтоб только
Успеть… Но как путь безразмерен!
А черная смерть на осколках
Скрипит зазеркальною дверью…
4
В груди колет острое горе.
За что я им будто распята?
Повсюду не хмур май, а черен:
Дорога, больница, палата,
В ней тени в халатах и дочка –
Разбитый хрусталь чьей-то сталью.
Прошу я у смерти отсрочки.
Но дверь от ее зазеркалья
В палате скрипит, а не молкнет.
Закрыть бы: ведь режет по сердцу,
Как скрежет колючих осколков.
У хрупкого детского тельца
Распята. Всю ночь на коленях,
На битом стекле умоляю
Я Бога и белые тени
В халатах: «Спасите мне Майю!»
5
«Господь, милосерднейший Отче!
Мне б вынуть осколки из дочки».
Что ж так остро горе их точит
И колет детей непорочных?
«Всевышний, спаси от распятья
Дороги с осколочной смертью,
Вели моей крови отдать ей
В сосудах из плоти – не тверди».
Я дам – как вина отступного
За каплю из детского тела,
Напиться моей горькой крови.
Молю на кресте черно-белом:
«Спаси, сохрани, Отче, дочку!»
Ведь это распятье Христово:
Смотреть, как течет по височку
Слезинка с невинною кровью.
6
Как страшно и больно в осколках
Разбитого калейдоскопа.
Любимая дочка умолкла.
И крест для распятия вкопан
В могилу – не хрупкую гору.
Голгофский кладбищенский ветер,
Как я нынче, черен от горя
И так безнадежно бессмертен.
Закопано в колкой могиле
Разбитое счастье. В ней Майя,
Как солнце, – одна. Схоронили б
Меня рядом. Разве жива я?
Хоть вой, хоть кричи – не открыто:
Покой – мертвый сон в зазеркалье.
За дверью забитой, зарытой
Не слышит и вечно спит Майя.
Не милостив Отче Всевышний…
Не выпросить смерти проклятой.
А время стоит, в спину дышит.
Ну как же мне жить на распятье?
7
Расколото сердце, а стонет
И долями больно пульсарит.
Дорожной крестовой вороне
Бросаю их. Клюй – как зернь ара.
Но птица – не смерть, над живою
Ей только кружить бы и каркать
О том, что муж рядом – тень Ноя
В осколочной карме икарной.
А было: глаза – цвета моря;
Завистники врозь, но мы в паре –
Накаркали свадебным, «горько»
Не сладкую карму, а кару.
Такие ж глаза цвета счастья
У Маечки были – солярий.
Мой калейдоскоп двоевластный
Разбит нестерпимою карой.
Тон мужниных глаз нынче черен.
Они истекают… Икаром
Взвилась бы держать это море,
Не слышать вороньего карка.
*Ар – единица площади.
8
Покажется девочка чья-то
Живой Майей – смехом уколет.
Во мне боль забьется стаккато
От калейдоскопных осколков.
В себя отвернусь. Не узнают
Счастливые дочь и мать в шелке,
Что, тая, я слезы стираю
На острых стеклянных осколках.
Не видеть бы мне глаз отцовых:
От смеха чужого ребенка,
Налитых слезами, как кровью…
Не видеть бы взгляда осколков.
Как выплакать горе? Ведь мега —
Потоп его мертвенно солон.
Из мужа – из Ноя с ковчегом –
Как вынуть сердечный осколок?
9
Любимая доченька Майя
Во сне, словно ангел, явилась.
Известие так прилетает,
Раскрыв свои белые крылья.
Она мне, как лучшей подружке,
Секрет очень важный шептала,
Чтоб папа не слышал, на ушко.
А матери нужно так мало:
Мне спать бы и не просыпаться,
Была б только доченька рядом;
С улыбкой о чем-то шептаться,
По крылышкам ангела гладя.
Удержишь ли? Он исчезает.
Подумалось: «Может, сон вещий?»
И что это все означает:
Звенит утро – смерть не скрежещет…
10
Не сон – мой душевный некрополь,
Кричащие мужнины муки.
Все ж ар у акрополя вскопан,
Мои расцелованы руки.
На камнях разбросанных – почва,
Растут стены дома всевышне
И колото-рваные клочья
Души расцветают, как вишни.
Следы от некропольской глины
Оборваны. Саженцы сада
Еще без кислинки калины,
А хочется ягод не сладких
И яблок домашней засолки.
Легко, словно этот май с мужем,
Из глуби ран вынул осколки,
Любя… Что-то голову кружит.
О чем же шептал ангел ночью?
Беременна я? Слава Богу,
Вернувшему, может быть, дочку
В акрополь по майской дороге.
11
Нет «скорой» – бегу – автостопом.
Живот – словно режут стекляшки
Разбитого калейдоскопа.
Как медленно, больно и страшно…
Мгновенья беременны тоже –
Растянуты… Все же успела.
Больница, родзал и, похоже,
В халатах все – ангелы в белом.
Один из них голосом Майи
Мне шепчет с тревогой, невольно
Вздохнув: «Покричи, дорогая:
Тут слышат, когда очень больно».
Родзальное небо так близко.
Мне боль не дает передышки.
Вдруг вместе с младенческим криком
Душа фейерверочной вспышкой
Мгновения рвется из тела.
Вновь чувствую голос причастный:
«У вас дочь…» Не в черном, а в белом
Смеюсь я и плачу от счастья.
12
Без слез на цветастой подушке
По-детски легко просыпаюсь,
Ловлю взглядом россыпь веснушек
На дочке, похожей на Майю
Хрусталиком хрупкой фигурки…
Боюсь: не разбилась бы только.
Не знать бы ей, быстрой и юркой,
Уколов колючих осколков.
Она так же шепчет секреты
Мне, самой надежной подружке,
Как та дочь, разбитая кем-то.
За окнами, будто подслушав,
Стоит май, как мальчик, играя
Вновь сложенным калейдоскопом:
То лучики в стекла бросает,
То прочь убегает галопом
На ленту дороги с цветами.
Увижу – и плачу опять я:
Мою обостренную память
Тревожат следы от распятья.
Господь ли, вернувший мне Майю,
Вновь голосом дочери шепчет:
«Не плачь: я с тобою, родная».
От слов этих, кажется, легче.
Молюсь Богу, встав на колени:
«Спасибо за счастье быть мамой,
Идти по дороге не к тени
Распятья, а к светлому храму».
13
Промыты с осколочной болью
Следы-раны веком проточным.
Я – в храме в платке богомольном.
Иконы светлы. Счастье – дочка.
Звук певчего хора так тонок,
Как стеклышки калейдоскопа,
Которым играет ребенок
Под дождиком с Божьим окропом.
По ликам я, кажется, вижу,
Что небо теперь благосклонно.
Иди же, мое счастье, ближе –
Со мной помолись у иконы.
