В ПУСТЫННОМ МРАКЕ ГАЛЛЕРЕИ
Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.
Николай Заболоцкий
В пустынном мраке галереи,
Где в лунном свете пляшут блики,
Во тьме, расплывчато белея,
С полотен зорко смотрят лики.
В иных мирах, где всё иначе,
И колдовство стоит у власти,
Где проигравшие не плачут –
В колоде ожили все масти.
И появились, как вампиры,
Из глубины игральной карты
Три короля – владельцы мира,
Порочной страсти и азарта.
Под сенью каменного свода,
Они садятся у камина,
И до фатального исхода
Игры плетется паутина.
Король Червовый, муж надменный,
На стол бросает взор и карты.
К губам подносит кубок пенный,
А нервы — как пружины сжаты.
Король Трефовый сквозь улыбку
Блефует тонко и лукаво.
Игру заплел загадкой зыбкой:
Друзьям — тупик, ему – забава.
Как маг, на карточной арене,
Колдует властелин Пиковый:
Готовит Джокера к замене,
Задумчиво нахмурив брови.
Куда пропал Король Бубновый,
Искатель подвигов и славы?
Он поглощен интригой новой,
Где виноваты все и правы.
Часы пробили, блекнут тени,
А в галерее бродят слухи,
Что время стало на мгновенье,
И этот миг украли Духи.
Всё! Короли играть устали
И торопливо, до рассвета,
Ушли в свой мир, а в тихом зале
Висят, как прежде, три портрета.
БИБЛИОТЕКА
Давным-давно случилось чудо:
Неотвратимо, властно, трудно
Рождалась Мысль в дремучем звере,
Хотя мы слабо в это верим.
Но предок наш не жил беспечно.
Желая мысль сберечь навечно,
Из уст в уста трудом упорным
Он придавал ей твердость формы.
Хоть разум был еще во мраке,
Изображал на камне знаки
И клинопись, и пиктограммы,
Богам расписывая храмы.
И отбирая слово к слову,
В амбар – зерно, в отсев – полову,
Хранил, как золотые слитки,
Жрецов папирусные свитки.
Теперь компьютерные биты
Хранят все коды алфавита,
Но всё равно на книжной полке —
Красавица на сером волке,
Волшебный аленький цветочек,
И прячет сказка между строчек
Кощея, злую Бабку-Ёжку
И дом её на курьих ножках.
Из детства выбравшись досрочно,
Мы перебрались в мир восточный,
Где стар и млад, притихнув, рады
Послушать сказки Шахразады.
А вот Искусства и Науки!
Пройдя сквозь тернии и муки,
Их Гений, вопреки цензуре,
Оставил клад в литературе.
Все было в нашем поднебесье:
И Ренессанс, и мракобесье,
Костры из книжек полыхали,
Но и другое мы читали,
Давно известное на свете,
Как Воланд истинно заметил,
Верша свой дьявольский обряд,
Что «РУКОПИСИ НЕ ГОРЯТ».
Читатель шарит деловито
По корешкам для эрудита —
Там, в Ведах древнего санскрита,
Я знаю: Будущее скрыто!
9 Муз 