Ирина Анастасиади. Казанова. Неисправимый любитель приключений

Джакомо Джироламо Казанова (Giacomo Girolamo Casanova), шевалье де Сенгальт родился 2 апреля 1725 года в Венеции, умер 4 июня 1798 года в замке Дукс, в Богемии, был, как всему миру известно, великим авантюристом. Говорить, был ли он писателем с большой буквы, наверное, лучше всего решать читателю, ибо за всю свою жизнь Казанова написал одну лишь книгу, которая пользовалась бешеным успехом – свою автобиографию, которая так и называется: «История моей жизни». Благодаря этой книге он и прославился… не столько благодаря писательскому таланту, сколько своими настоящими или выдуманными любовными похождениями. Даже имя его стало нарицательным и используется уже не одну сотню лет в значении «обольститель женщин».

Вот что он сам пишет про эту свою Казанова особенность:

«Нет такой честной женщины с неиспорченным сердцем, какую бы мужчина не завоевал бы наверняка, пользуясь её благодарностью. Это один из самых верных и быстрых способов». «Мужчина, говорящей о своей любви словами, есть дурак». «Без слов удовольствие от любви сокращается не менее чем на две трети»

Если верить его мемуарам, Казанова встречался со многими монархами, кардиналами Европы, а так же с выдающимися деятелями эпохи Просвещения: Вольтером, Моцартом и Гёте. Последние годы жизни он провёл в Богемии, в должности смотрителя библиотеки в замке графа Вальдштейна. Именно там он написал книгу «Истории моей жизни», необычайный успех которой был обусловлен невероятностью его амурных приключений, разворачивающихся на фоне красочно описанных в книге обществ Европы того времени. Именно потому эта книга превратила фигуру Казанова в легенду.

Даже такие большие мастера пера, как Стендаль, Гейне, де Мюссе были в восторге от его мемуаров. А Достоевский даже опубликовал в своём журнале «Время» историю побега Джакомо из Пьомби. В вступлении к вышеназванной главе, Достоевский называет Казанова одной из замечательных личностей своего века. Он так же  высоко оценил писательский дар итальянца и силу его духа:

«Это рассказ о торжестве человеческой воли над препятствиями необоримыми», — пишет он в частности.

Но давайте поговорим о том, как жил Джакомо Казанова и как стал тем, чем стал. Родился он в Венеции на Пасху, а именно 2 апреля в доме на улице делла Коммедиа (в настоящее время ул. Малипьеро), неподалёку от церкви св. Самуила, где и был крещён. Он был первенцем в семье актёра и танцовщика Гаэтано Джузеппе Казанова и актрисы Джанетты Фарусси.

В то время Венецианская республика считалась европейской столицей наслаждений, поскольку её правители, будучи политическими и религиозными консерваторами, были тем не менее, терпимы к общественным порокам. Венеция принимала множество иностранцев со всего света. Особенно она была знаменита своими карнавалами, прекрасно описанными Александром Дюма-отцом в романе «Граф Монте-Кристо». Большой притягательной силой обладали так же игорные дома и прелестные куртизанки Венеции. Вот такая обстановка и взрастила Казанова.

Джакомо воспитывала его бабка, Марция Балдиссера, в то время как мать его гастролировала с театром по Европе. Отец умер, когда Джакомо было восемь лет. Будучи ребёнком, Казанова страдал от кровотечений, которые часто шли у него носом. Однажды Марция обратилась за помощью к ведьме:

«Оставив гондолу, мы вошли в сарай, где обнаружили старую женщину, сидящую на соломенном тюфяке с чёрной кошкой на руках, вокруг неё было ещё пять или шесть кошек». Хотя применённая ею мазь оказалась недейственной, мальчик был восхищён таинством колдовства».

Очень скоро, однако, Джакомо был послан в пансион в Падуе. Это стало горьким воспоминанием для мальчика, который воспринял его как пренебрежение со стороны родителей. «Так они от меня избавились» — се́товал он. Условия содержания в пансионе были ужасными. И однажды мальчик попросил родителей отдать его на попечение аббата Гоцци, своего первого учителя.

Так в 1734 году Джакомо переехал к священнику и проживал с ним и его семьёй по 1737 год. Именно в  доме Гоцци в возрасте одиннадцати лет Казанова вкусил первые радости любви с младшей сестрой Гоцци, Беттиной. Как описывает это сам Казанова:

«Она была красивой, веселой, увлечённой чтением романов… Девушка мне сразу понравилась, хотя я не совсем понимал, почему. Именно она постепенно разожгла в моём сердце первые искры того чувства, которое потом стало моей главной страстью».

Позднее Беттина вышла замуж, но Казанова на всю жизнь сохранил привязанность к ней и семье Гоцци. Джакомо рано проявил острый и пытливый ум и огромную тягу к знаниям. В ноябре 1737 года, когда ему было всего двенадцать лет, он поступил в Падуанский Университет и окончил его в июне 1742 года, получив учёную степень юриста. Ему исполнилось к тому времени семнадцать. А к своей профессии он ощущал непреодолимое отвращение. Его попечитель надеялся, что он станет церковным юристом. Но Казанова проявлял неподдельный интерес к медицине:

«Лучше бы мне позволили сделать то, что я хотел, и стать врачом, для которого профессиональное шарлатанство еще более пригодно, чем в юридической практике».

Впрочем, Казанова избрал совсем иной путь в жизни. Очень рано, ещё будучи студентом, он начал играть на деньги и быстро оказался в долгах. Вследствие  этого, он был вызван в Венецию, где имел нелицеприятную беседу со своей бабушкой.Но он не мог, или не хотел избавиться от этой своей привычки.

По возвращении в Венецию Казанова начал карьеру церковного юриста, работая у адвоката Мандзони. Он уже стал настоящим щеголем: черноглазый, смуглый, высокий, с припудренными, надушенными и тщательно завитыми длинными чёрными волосами.

Джакомо быстро обзавёлся покровителем 76-летним венецианским сенатором Алвизо Гаспаро Малипьеро, владельцем Палаццо Малипьеро. Именно Малипьеро, вращающийся в высших кругах, научил Казанова светским манерам и привил привычку к роскоши. Но кончилось это в одночасье, когда сенатор поймал своего ученика, флиртующего с актрисой Терезой Имер. Дело в том, чтоТерезу мечтал соблазнить сам Малипьеро. Так он выгнал обоих: и нашего героя и актрису. И те оказались на улице.

Свой первый сексуальный опыт Джакомо получил с двумя сёстрами Саворьян: Нанеттой четырнадцати лет и Марией шестнадцати лет, дальними родственницами семьи Гримани. В своей книге Казанова заявляет, что его жизненное призвание окончательно определилось именно после этого первого опыта.

После смерти своей бабки 18 марта 1743 г. Казанова поступил в семинарию св. Киприана в Мурано. Но удержать свой бурный характер Джакомо был не в силах и уже в апреле 1743 года его заключили в тюрьму – в форт св. Андрэа — за долги. Позже его мать попыталась обеспечить ему место при епископе Бернардо де Бернардис, но Казанова отверг это предложение. И устроился в Риме секретарём влиятельного кардинала Трояно-Аквавивы в январе 1744 г. На встрече с папой Джакомо дерзко попросил у первосвященника разрешения читать запрещенные книги и быть освобождённым от требования есть рыбу в пост, заявив, что такая пища вызывает у него воспаление глаз. Вроде бы и эта дерзость сошла ему с рук.

Но наш герой был весь во власти яростных страстей, которым он никогда не мог противится. Вот и в ту пору, когда он служил у кардинала Аквавива, Джакомо помогал так же другому кардиналу в роли секретаря, но секретаря иного рода. А именно, составляя для того любовные письма. Но когда Казанова стал козлом отпущения в скандале, в котором была замешана пара несчастных любовников, кардинал Аквавива уволил Джакомо, тем самым навсегда прервав его церковную карьеру.

В поисках новой сферы деятельности Казанова купил патент офицера Венецианской республики. Прежде всего он позаботился о том, чтобы выглядеть подобающе:

«Понимая, что теперь я навряд ли преуспею на поприще церкви, я решил примерить на себя одежду солдата… Я затребовал хорошего портного… он принёс мне всё, в чём я нуждался, чтобы стать воплощённым последователем Марса… Моя униформа была белого цвета, с синим передом и серебряными с золотом эполетами… Я купил длинную саблю, и со своей изящной тростью в руке, в нарядной шляпе с чёрной кокардой, с бакенбардами и накладным хвостом вознамерился впечатлить весь город».

В августе 1744 года он примкнул к офицерам венецианского полка острова Корфу (сегодняшняя Греция), откуда совершил непродолжительную поездку в Константинополь, якобы с целью доставить туда письмо от своего прежнего хозяина кардинала. Ему казалось, что он медленно продвигается по службе. Обязанности  виделись ему скучными. И, конечно же, он  умудрился потратить бо́льшую часть жалования, играя в азартные игры. Он был разочарован. Обыкновенная жизнь была ему не по нраву. В октябре 1745 года он уволился и вернулся в Венецию.

В возрасте двадцати одного года он решил стать профессиональным игроком. Но ему не повезло: он проиграл все деньги, оставшиеся от продажи офицерской должности. Тогда  он обратился за помощью к своему старому благодетелю Алвизо Гримани. И вот Казанова начинает свою третью карьеру, в театре Сан-Самуэл, в качестве скрипача, «прислужника высочайшего искусства, которым восхищаются те, кто преуспел, и которого презирают посредственности». Он вспоминал:

«Моё занятие не было благородным, но меня это не заботило. Называя всё предрассудками, я вскоре приобрёл все привычки моих опустившихся коллег-музыкантов». «Мы часто проводили… ночи, буяня в разных кварталах города, выдумывая самые скандальные розыгрыши и исполняя их… развлекались, отвязывая пришвартованные у частных домов гондолы, которые потом уносило течением». «Мы также посылали по ложным вызовам повивальных бабок и врачей».

Фортуна вновь улыбнулась Джакомо. Однажды он спас жизнь венецианскому сенатору Джованни ди Маттео Брагадина, которого хватил удар, когда он возвращался со свадебного бала в одной гондоле с Казанова. Джакомо велел гондольеру остановиться, и сделал сенатору кровопускание. Затем он донёс  сенатора до дворец. Врач, пришедший по вызову, сделал повторное кровопускание и наложил на грудь больному ртутную мазь. Ибо в те времена ртуть, несмотря на токсичные свойства, считалась универсальным лекарством. Но это привело к возникновению сильной лихорадки у больного. Брагадин стал задыхаться. Что было следствием вздувшейся трахеи.

Челядь вызвала священника, смерть вельможи казалась неизбежной. Однако Казанова взял инициативу в свои руки, приказав, вопреки протестам присутствовавшего доктора, удалить ртутную мазь с груди сенатора и обмыть её холодной водой. Сенатор оправился от болезни благодаря отдыху и здоровой пище.

Выздоровевший сенатор решил, что такой мудрый не по годам юноша, который владел медицинскими знаниями, должен получить оккультные знания. Ибо Брагадин был каббалистом. Cенатор усыновил Казанова и стал его приёмным отцом.

Казанова писал в своих мемуарах:

 «Я принял самый похвальный, благородный и единственно естественный способ жизни. Я решил поставить себя в такое положение, при котором мне не нужно будет лишать себя предметов первой необходимости. А о том, что именно было мне необходимо, никто не мог судить лучше чем я… Никто в Венеции не мог понять, как может существовать тесная связь между мной и тремя уважаемыми людьми: они, такие возвышенные, и я, такой приземлённый, они, самые строгие в своей морали, и я, ведущий распутный образ жизни».

Последующие три года с декабря 1745 г. Казанова жил под высоким покровительством сенатора, формально числясь его референтом. Жил как дворянин. Великолепно одевался и проводил большую часть своего времени за азартными играми и охотясь за каждой юбкой. Его патрон был чрезмерно терпимым к его выходкам. Но однажды предупреждал Джакомо, что в конце концов придёт расплата за такую распущенность. Джакомо же только подшучивал над ужасными пророчествами своего благодетеля, но не собирался изменять своего образа жизни.

Однако приёмному сыну сенатора всё-таки пришлось покинуть Венецию из-за вновь разгоревшихся скандалов. Однажды, Казанова решил разыграть своего недруга. Он откопал труп недавно похороненного человека и представил тому. Однако, смеяться не пришлось, ибо с жертвой розыгрыша случился инсульт. Его парализовало и больше он уже он не смог оправится.

Казанова пришлось бежать из Венеции: ему инкриминировались воровство, богохульство и чернокнижие. Это было в январе 1749 г. Но ничто не могло остановить Джакомо от баламутств. В Парме, Казанова встречается с некой француженкой, с Генриеттой. По-видимому, это была самая сильная любовь, которую он когда-либо испытывал: эта дама соединяла в себе красоту, ум, хорошее воспитание. По его словам

«те, кто верит, что женщина не может сделать мужчину счастливым все двадцать четыре часа в сутки, никогда не знали Генриетту. Радость, наполнявшая мою душу, была значительно бо́льшей днём, когда я разговаривал с ней, нежели ночью, когда она была в моих объятьях. Будучи очень начитанной и обладая врождённым вкусом, Генриетта правильно судила обо всём».

Впрочем, эта молодая женщина и о своем любовнике судила с завидной проницательностью. Известный исследователь жизни Джакомо Казанова — Дж. Райвз Чайлдз писал:

«Вероятно, ни одна женщина так не захватила Казанова как Генриетта; немногие женщины обладали таким глубоким пониманием его. Она проникла внутрь его внешней оболочки в самом начале их связи, сопротивляясь соблазну соединить с ним свою судьбу. Она разгадала его переменчивую натуру, отсутствие благородного происхождения и ненадёжность его финансов. Перед отъездом она сунула ему в карман пятьсот луидоров — знак своей оценки».

Весь 1749 год Казанова провёл в странствиях по Италии. В унынии и отчаянии он возвратился в Венецианскую республику. Но уже вскоре он вновь воспрял духом, выиграв в карты большой куш. Тогда он решил отправиться в длительное путешествие по Европе.

Если верить его запискам, это путешествие было полно амурными приключениями, напоминающие сюжеты приключенческих романов. В Лионе он примкнул к масонам. Масонство привлекшего его своими полными мистицизма ритуалами. Ну а он сам привлек масонов, как человек обладавший высоким интеллектом и значительным влиянием. Этот шаг оказался весьма полезным для нашего героя: Казанова получил ценные контакты и доступ к скрытым знаниям. Эта его любовь к мистическому заставила его присоединиться так же  к Ордену Розы и Креста.

И вот в 1750 году, он  достиг Парижа, где пробыл два года. Большую часть времени он проводил в театре. Выучив французский язык, он завязал знакомства с представителями парижской аристократии. И естественно, никогда не забывал впутываться в невероятные любовные истории. Вскоре его многочисленные любовные связи были замечены полицией. И он решил побыстрее скрыться.

С осени 1752 г. по май 1753 г. Джакомо путешествовал по Германии и Австрии. Он перевёл трагедию Каюзака «Зороастр» с французского на итальянский. В феврале 1752 года её поставили в Королевском театре Дрездена, где, кстати говоря, он повстречался со своей матерью, братом и сестрой. В это время он сочинил и собственные комедии «Фессалийки, или Арлекин на шабаше» и «Молюккеида» (в трех актах, ныне утеряна). «Молюккеида» была сыграна в Королевском театре Дрездена 22 февраля 1753 года и хорошо принята публикой.

Впрочем, строгая моральная атмосфера Вены и Праги пришлась ему не по нраву. И в 1753 году он вернулся в Венецию, где возобновил свои выходки, чем нажил себе немало врагов и привлёк внимание инквизиции. Его полицейское досье превратилось в растущий список богохульств, соблазнений, драк и ссор в общественных местах.

Дабы разузнать об отношении Казанова к каббализму, причастности к масонству, а так же выяснить о наличии запрещённых книг в его библиотеке, был привлечён государственный шпион Джованни Мануччи. Сенатор Брагадин, сам будучи бывшим инквизитором, настоятельно посоветовал своему приёмному сыну немедленно уехать, чтобы избежать тюрьмы.

Но Джакомо не послушал его. А уже на следующий день, 26 июля 1755 года в возрасте тридцати лет Казанова был арестован. Согласно мемуарам Казанова, существенным доказательством его вины было то, что у него обнаружили книгу «Зогар» и другие, подобные первой, книги по магии. Трибунал, узнав о великом множестве серьезных преступлений, публично совершённых Джакомо Казанова против святой веры, постановил арестовать его и поместить в Пьомби, в „Свинцовую тюрьму“.

Эта тюрьма была предназначена для заключённых высокого положения и политических преступников и состояла из семи камер на верхнем этаже восточного крыла Дворце дожей. Своё название она получила от свинцовых плита, покрывавших крышу дворца.

Казанова приговорили к пяти годам заключения в этой тюрьме. В тюрьме, из которой ещё никто ни разу не смог бежать. Поместили его в одиночной камере, где имелся тюфяк, стол и кресло. Сам Джакомо назвал её «наихудшей из всех камер» и жаловался,что ужасно страдает от темноты, летнего зноя и миллионов блох. Тогда его поместили в камеру к другим заключённым. А благодаря личному прошению графа Брагадина через пять месяцев ему выдали тёплую зимнюю постель и ежемесячное пособие на приобретение книг и хорошей еды.

Во время прогулок по тюремному двору Джакомо нашёл кусок чёрного мрамора и железный прут. И даже смог пронести  их в свою камеру. А так как он временно находился в камере в полном одиночестве, он сумел спрятать прут внутри кресла. В течение двух недель Казанова затачивал этот прут на камне и превратил его в подобие пики. Как только инструмент был готов, он начал бесшумно долбить деревянный пол под своей кроватью, зная, что его камера находилась прямо над кабинетом Инквизитора.

Он задумал бежать во время карнавала, когда ни один человек во всей Венеции не может удержаться, чтобы хотя бы взглянуть на карнавал. А это значит, что в кабинете под ним не будет никого. Однако, к его превеликому отчаянию, всего за три дня до намеченного им срока, и несмотря на все его протесты и заверения в том, что он был совершенно счастлив там, где находился всё это время, Казанова был переведён в бо́льшую по размерам светлую камеру с окном. Вот что он написал позднее:

«Я сидел в кресле, недвижимый как статуя, словно поражённый громом. Осознавая, что все мои труды пошли прахом. Но раскаиваться мне не в чем. У меня отняли надежду, и мне оставалось только не думать о том, что со мною станется дальше».

Преодолев отчаяние, Казанова разработал новый план побега. Он тайно связался с отцом Бальби, заключённым из соседней камеры. Ему даже удалось передать Бальби свою знаменитую пику, спрятанной в Библии. Бывший священнослужитель проделал проём в потолке своей камеры. Выбравшись наверх, на крышу, он сделал дыру в потолке камеры Джакомо. Но прежде, чем выбраться через отверстие, Казанова оставил записку с цитатой из 117-го Псалма: «Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни»

Самое интересное было в том, что совсем недавно, к Казанова подселили шпиона, который и стал свидетелем бегства двух заключенных. Непонятно, какими такими словами уговорил его Джакомо не звать на помощь. Но, факт остаётся фактом –  испуганный шпион остался внутри. Он боялся и бежать и  быть пойманным. Боялся он и того, что будет наказан за то, что не звал на помощь, при побеге двух заключенных, который совершался у него на глазах.

Меж тем, Казанова и Бальби выбрались на крышу дворца Дожей, окутанную густым туманом. Крыша располагалась высоко над ближайшим каналом, потому беглецы проникли через слуховое окно в здание. Что было чрезвычайно дерзким поступком. На крыше они нашли длинную лестницу. С помощью верёвки, они спустились в комнату дворца дожей. Здесь они отдохнули до следующего утра.

Утром они переоделись в платье, которое нашли в комнате, взломали замок на выходной двери и дерзко прошли мимо галерей и комнат по коридору дворца. Спустились по ступеням. Внизу здание сторожили. Они убедительно рассказали бедняге, что их по ошибке заперли во дворце после окончания рабочего дня. Он пропустил их. Так беглецы миновали последнее препятствие на пути  к свободе. Было шесть часов утра 1 ноября 1756 года, когда они, взяв гондолу, уплыли на материк.

Скептики уверяют, что побег Казанова был невероятен, что он получил свободу при помощи своего покровителя, который по их мнению подкупил стражу. Однако в государственных архивах сохранились некоторые подтверждения рассказу авантюриста, в том числе, сведения о ремонте потолка камер. Спустя тридцать лет Казанова написал мемуары, которые назвал «История моего побега» они  получили большую популярность и были переведены на многие языки мира. Описание этого события он повторил и в своих мемуарах:

«Так Господь готовил мне всё необходимое для побега, каковой должен был стать если не чудом, то событием, достойным удивления. Признаюсь, я горд, что бежал; но гордость моя происходит не от того, что мне удалось это сделать – здесь большая доля везения, но от того, что я счёл это осуществимым и имел мужество привести свой замысел в исполнение».

Казанова решил снова отправится в Париж. Это было 5 января 1757 года. Кажется, Казанова стал зрелым. И на этот раз в Париже он был более расчётлив и осторожен. Перво-наперво, он пытается найти себе нового покровителя. И такой нашелся. Им стал его старый друг де Берни, в тот момент —  министр иностранных дел Франции. Чтобы быстро преуспеть во Франции, Де Берни советует Казанова найти денег для государства. И Джакомо придумал для государства способ забирать деньги у народа совершенно безболезненно. Он придумал первую государственную лотерею. И  стал одним из её распорядителей. Это предприятие незамедлительно принесло ему постоянные большие доходы.

Он стал вхож в высший свет. Завязал новые романы. Одурачил многих знатных господ.

С точки зрения Казанова «обман дурака является делом, достойным умного человека».

Он объявил себя алхимиком, что снискало ему популярность среди наиболее выдающихся фигур того времени, включая маркизу де Помпадур (любовницу короля), графа Сен-Жермена и Жан Жака Руссо. Алхимия, и в особенности поиски философского камня, были очень популярными среди аристократии. Поэтому все знаменитости открыли двери Джакомо Казанова и  захотели воспользоваться его знаниями.

Вот что он пишет о графе Сен-Жермен:

«Этот необычный человек, прирождённый обманщик, безо всякого стеснения, как о чём-то само собою разумеющемся, говорил, что ему триста лет от роду, что он владеет панацеей от всех болезней, что у природы нет от него тайн, что он умеет плавить бриллианты и из десяти — двенадцати маленьких сделать один большой, того же веса и притом чистейшей воды».

В августе 1757 года де Берни решил послать Казанова в Дюнкерк со шпионской миссией. Джакомо хорошо заплатили за работу, которая подвигла его впоследствии высказать одно из немногих замечаний против старого режима и класса, от которого зависело его собственное благополучие. Оглядываясь на прошлое, он заметил:

«Все французские министры одинаковы. Они расточали деньги, добытые из чужих карманов, чтобы обогатиться самим, и власть их была безграничной. Люди из низших классов не принимались в расчёт. Неизбежными результатами этого явились долги государства и расстройство финансов. Революция была необходима».

С началом Семилетней войны к Джакомо снова обратились за помощью в пополнении казны. Ему была доверена миссия по продаже государственных облигаций в Амстердаме, поскольку Голландия в то время была финансовым центром Европы. Он сумел продать облигации со скидкой всего лишь в восемь процентов, и его заработок позволил ему основать на следующий год завод по производству шёлка. Французское правительство даже пообещало ему титул и пенсию в том случае, если он примет французское гражданство и станет работать на министерство финансов, но Казанова отклонил это лестное предложение.

Казанова достиг наконец вершины своих мечтаний – высокое положение, деньги, почести – всего у него было вдоволь. Но мог ли великий авантюрист Джакомо Казанова на нём удержаться?!

Будучи многогранной и сложной, личность Казанова находится во власти чувственных страстей, как он сам повествует:

   «Потворствование всему, что давало наслаждение моим чувствам, всегда было главным делом моей жизни; я никогда не находил более важного занятия. Чувствуя, что я был рождён для противоположного пола, я всегда любил его и делал всё, что мог, чтобы быть любимым им».

Он не заботился о своём бизнесе. Пытаясь спасти его, он только влез в долги. Б́ольшую часть своего состояния он потратил на связи с работницами своей мануфактуры, которых он называл своим гаремом.

За долги Казанова был арестован и заключён в тюрьму Форлевек. Но спустя четыре дня, был освобожден, благодаря заступничеству маркизы д’Юрфе. Но судьба отвернулась от Джакомо — король увольняет его покровителя де Берни с поста министра. Таким образом, враги Казанова могут преследовать его беспрепятственно. Стремясь спастись, Казанова продаёт остатки своего имущества и добивается, чтобы его послали со шпионскими целями в Голландию.

На этот раз однако его миссия провалилась. Он бежит в Кёльн, а весной 1760 года — в Штудтгарт. Там, в Штутгарте, удача окончательно отворачивается от него. Он вновь арестован за долги.  Но умудряется сбежать в Швейцарию. Казанова посетил монастырь в Айнзидельне. Он уверяет монахов, что мечтает изменить свою жизнь, стать скромным высокообразованным монахом. Возвращается в гостиницу, чтобы поразмышлять о своих намерениях, но там встречает новый объект вожделения. Все его благие помыслы о монашеской жизни улетучиваются. Связь, как и все его связи не выдерживает испытания временем. Казанова устремляется дальше – посмотреть новые земли, побеждать новые сердца.

Он скачет из города в город от одной любовной  авантюры к другой. Страны Европы вновь мелькают перед его взором.

В 1760 году у него появляется новая слабость. Ему хочется зваться аристократичным именем. Он называется теперь «шевалье де Сенгальт». Этим именем  он будет пользоваться до конца своей жизни. Иногда он представлялся графом де Фарусси. А с тех пор как папа Климент XIII наградил его орденом Золотой шпоры и званием папского протонотария, на его груди сверкает крест на ленте.

Но самую возмутительную аферу Джакомо затеял в 1762 году по возвращению в Париж. Он решил убедить свою старую жертву маркизу д’Юрфе в том, что он сможет при помощи оккультных сил превратить её в юношу. Однако этот план не принёс Казанове ожидаемой прибыли, а маркиза д’Юрфе никогда не превратилась не только в юношу, но не сумела стать и девушкой. Так Джакомо теряет своё влияние и тут же несется дальше, в Англию, надеясь продать её властям идею государственной лотереи. Об англичанах он пишет так:

«эти люди имеют особенное свойство, присущее всей их нации. Оно заставляет их считать себя превыше всех остальных. Эта вера впрочем является общей для всех наций, каждая из которых считает себя наилучшей. И все они правы».

Опираясь на свои связи и потратив бо́льшую часть драгоценностей, украденных у маркизы д’Юрфе, он добивается аудиенции у короля Георга III. Обрабатывая политических деятелей, Казанова, не забывал и об амурных делах. Желая найти женщин для своих удовольствий, он поместил в газету объявление гласящее, что некий порядочный человек желает снять квартиру. Таким образом, он знакомится с большим количеством молодых женщин. Остановился он на госпоже Полине. Он поселяется в её квартире и соблазняет хозяйку. Многочисленные интимные связи наградили его венерической болезнью. В марте 1764 года Джакомо, разорённый и больной, покидает Англию.

Он переезжает в Бельгию, где оправился немного от болезни. В последующие три года он продолжает странствовать по Европе. И вновь им овладевает желание продать свою схему лотереи правительствам, повторив  большой успех, который эта затея имела во Франции. Но встреча с Фридрихом Великим в августе 1764 г. ничего не принесла. Напрасно он нашептывал свои планы и правителям других немецких княжеств.

Тогда он обращает свой взгляд дальше. Проехав около 4500 миль в карете по плохим дорогам, он добирается до Москвы и Санкт-Петербурга. Добивается аудиенции у Екатерины. Но императрица категорически отклонила его идею лотереи.

Он продолжает свой пробег по миру. В 1766 г. после дуэли на пистолетах с полковником графом Браницким из-за итальянской актрисы, которая была любовницей обоих, Казанова изгоняют из Варшавы. Оба дуэлянта были ранены. Казанова — в левую руку. Доктора рекомендуют ему  ампутировать руку. Казанова отверг их предложения. И рука к удивлению врачей зажила.Тогда он продолжил свой безумный бег по миру.

Но куда бы он ни приезжал, ему не удавалось найти покупателя своей лотереи. В 1767 году за шулерство его заставили покинуть Вену. В том же году, возвратившись на несколько месяцев в Париж, он бросился играть в азартные игры. Всё закончилось плачевно: в ноябре он был изгнан из Франции личным приказом Людовика XV. Немалую роль в этом сыграла его афера с маркизой д’Юрфе.

Дурная слава идёт следом за Джакомо по Европе. И каждый год ему становиться всё сложней преодолеть её и добиться успеха. Он направился в Испанию, где о нём почти не знали. Попробовал применить свой обычный подход, полагаясь на свои знакомства в основном, среди масонов. Он пытался получить аудиенцию у короля Карла. Но ничего не добился. Он вынужден безуспешно колесить по Испании. В Барселоне его едва не убили. Он даже оказался в тюрьме на шесть недель. Именно там он написал «Опровержение „Истории Венецианского государства“ Амело де ла Уссе». Потерпев неудачу в своем испанском турне, он возвращается во Францию, а затем и в Италию.

Об этом времени Казанова вспоминает так:

   «В начале апреля 1770 года я задумал попытать счастья и отправиться в Ливорно, чтобы предложить свои услуги графу Алексею Орлову, командовавшему эскадрой, которая направлялась в Константинополь».

Но граф Орлов отказался от его помощи, и Джакомо уехал в Рим. В Риме Казанова стал подготовлять своё возвращение в Венецию. Ожидая, пока его сторонники добудут для него разрешение на въезд, Казанова начал переводить на итальянский язык «Илиаду» Гомера, а так же начал написание книги «История смуты в Польше». В 1771 г. его принимают в литературных академиях.  Но в декабре 1771 года его высылают во Флоренции. Оттуда он перебирается в Триест. Чтобы снискать расположение венецианских властей, Казанова принимается за коммерческий шпионаж в пользу государства Венецианского. Однако, выждав несколько месяцев, но так и не получив разрешения на въезд, он написал напрямую инквизиторам. Наконец, долгожданное разрешение было прислано, и, разрыдавшись от волнения, Джакомо прочёл:

   «Мы, государственные инквизиторы, по известным нам причинам даём Джакомо Казанове свободу … наделяя его правом приезжать, уезжать, останавливаться и возвращаться, иметь связи где ему будет угодно без разрешения и помех. Такова наша воля».

Так Джакомо Казанова было позволено вернуться в Венецию в сентябре 1774 года, после восемнадцати лет изгнания. Поначалу он был сердечно принят и стал знаменитостью. Даже инквизиторы пожелали узнать, как ему удалось сбежать из их тюрьмы. Из трёх его покровителей только Дандоло был ещё жив, и Казанова поселился у него. Он получал небольшое пособие от Дандоло и теперь надеялся жить продажей от своих сочинений, но этого оказалось недостаточно.

Пришлось продолжать свою шпионскую деятельность в пользу правительства Венеции. Его доклады оплачивались сдельно и касались вопросов религии, морали и коммерции; по большей части они основывались на слухах и сплетнях, полученных от знакомых. Казанова был разочарован, поскольку не видел для себя заманчивых финансовых перспектив, и для него были открыты лишь немногие двери — так же, как и в прошлом. А Казанова был до ужаса тщеславен.

Джакомо исполнилось сорок девять. Годы безрассудной жизни отразились в его облике. Щёки ввалились. Нос загнулся к губам. Оспины стали ещё более заметными. Но вот что удивительно – он отказался от развязных манер. И  стал более сдержанным. Князь Шарль Жозеф де Линь, друг Казанова так описал Джакомо в период около 1784 года:

   «Он был бы красив, когда бы не был уродлив: высок, сложен как Геркулес, лицо смуглое; в живых глазах, полных ума, всегда сквозит обида, тревога или злость, и оттого-то он кажется свирепым. Его проще разгневать, чем развеселить, он редко смеется, но любит смешить; его речи занимательны и забавны, в них есть что-то от паяца Арлекина и от Фигаро».

   Венеция стала тесна для Казанова. Теперь у него нет денег на азартные игры. Нет  сто́ящих женщин, желающих его.  Нет знакомых, чтобы оживить его скуку. До него дошли известия о смерти матери (в Дрездене в ноябре 1776 года). Ещё более горькие чувства он испытал, когда навестил умирающую Беттину Гоцци: женщина, которая когда-то познакомила его с интимными ласками, теперь скончалась у него на руках. Его «Илиада» была издана в трёх томах но для ограниченного числа подписчиков, и принесла мало. Решив хоть как-то привлечь к себе внимание, Казанова затеял публичный диспут с Вольтером о религии, опубликовав «Размышления над „Похвальными письмами г-ну Вольтеру“». Когда он спросил: «Предположим, Вам удастся разрушить суеверие. Чем Вы его замените?» — Вольтер ответил: «Как это мне нравится! Когда я освобожу человечество от свирепого чудовища, пожирающего его, неужели меня спросят о том, чем я заменю его?» С точки зрения Казанова, если бы Вольтер «был истинным философом, ему следовало бы хранить молчание об этом предмете… народ должен пребывать в невежестве для сохранения общего спокойствия в стране». Кто был прав в этом споре – тема для нового исследования.

В 1779 году Казанова встретил Франческу Бускини. Эта необразованная швея беззаветно полюбила его. В том же году инквизиторы назначили Джакомо постоянную заработную плату, дав задание исследовать торговлю между Папской областью и Венецией. Его прочие затеи, связанные с публикацией своих произведений и театральными постановками потерпели неудачу.

В январе 1783 года Казанова снова пришлось покинуть Венецию, поскольку его предупредили, что над ним нависла угроза официального изгнания или заключения в тюрьму из-за сочинённой им желчной сатиры, высмеивающей венецианских патрициев. Это произведение содержит единственное публичное признание автора в том, что его настоящим отцом, возможно, был венецианский патриций Микеле Гримани, считающийся отцом его обидчика Карло Гримани.

Казанова вынужден бежать. С февраля 1784 по апрель 1785 года Казанова служит секретарём Себастьяна Фоскарини, венецианского посла в Вене. Он также знакомится с Лоренцо де Понте, который написал о Казанова: «этот необычный человек никогда не любил оказываться в неловком положении».

После смерти Фоскарини В 1785 году, Казанова начал подыскивать себе другое место. Несколько месяцев спустя он нашёл месть смотрител библиотеки графа Йозефа Карла фон Вальштейна, камергера императора, в замке Дукс в Богемии. Граф, будучи сам франкмасоном, каббалистом и заядлым путешественником, привязался к Казанова. Но хотя служба у графа Вальдштейна обеспечила Казанова безопасность и хороший заработок, он говорит о своих последних годах, как принесших скуку и разочарование.

Но именно они оказались самыми продуктивными в его творчестве. Здоровье Джакомо сильно ухудшилось, и он находил жизнь среди крестьян лишённой всякого вдохновения. Время от времени он ездит в Вену и Дрезден. Хотя работодатель поддерживает хорошие отношения с Казанова, граф часто игнорируют его присутствием. Не всегда не знакомит со своими важными гостями.

Более того, вспыльчивый чужак, Казанова вызывал к себе сильную неприязнь  у других обитателей замка. Казалось, единственными друзьями Джакомо были его фокстерьеры. В отчаянии Казанова задумался было о самоубийстве, но затем решил жить, чтобы записать свои мемуары, чем он и занимался до самой смерти. Не будь этого произведения, память о нём быть может исчезла бы совсем.

 «Я не могу найти более приятного времяпрепровождения, нежели беседовать с самим собой о своих собственных занятиях, выбирая из них то, что может позабавить мою почтенную аудиторию».

Его воспоминания доходят только до лета 1774 года. Ко времени его смерти он ещё продолжал работу над этой рукописью. Письмо, датированное 1792 годом, свидетельствует о том, что он сомневался, стоит ли публиковать всё это. Дело в том, что со временем он стал находить историю своей жизни жалкой. Кроме того, осознавал, что может нажить врагов, рассказывая правду о своих приключениях. Но всё же он решил продолжить работу, используя инициалы вместо полных имен и смягчив наиболее откровенные эпизоды. Он писал на французском вместо итальянского: «французский язык более распространён, нежели мой собственный».

Мемуары начинаются так:

   «Я начинаю, сообщая своему читателю, что судьба уже воздала мне по заслугам за всё хорошее и за всё плохое, что я совершал в течение своей жизни, и потому я вправе считать себя свободным… Вопреки возвышенным моральным началам, неотвратимо порождённым божественными принципами, укоренёнными в моём сердце, всю жизнь я оставался рабом своих чувств. Я испытывал наслаждение от того, что сбивался с пути, я постоянно жил неправильно, и единственным моим утешением было лишь то, что я осознавал свои прегрешения… Мои безрассудства суть безрассудства юности. Вы увидите, что я смеюсь над ними, и если вы доброжелательны, то позабавитесь над ними вместе со мной».

   «Я надеюсь на дружеские чувства, уважение и благодарность моих читателей. Они будут мне благодарны, если чтение этих мемуаров станет поучительным и доставит им удовольствие. Они будут уважать меня, если, воздав мне по справедливости, найдут, что я имею более добродетелей нежели грехов; и я заслужу их дружбу как только они увидят, с какой искренностью и честностью я отдаю себя на их суд, ничего о себе не скрывая».

Насколько он оказался прав, решать каждому отдельно.

В 1796 г. до Казанова дошли сведения о том, что Республика Венеция прекратила своё существование и захвачена Наполеоном. Но было слишком поздно возвращаться домой. Казанова умер 4 июня 1798 года, в возрасте семидесяти трёх лет. Как передают, его последними словами были: «Я жил как философ и умираю христианином».

Casanova G. Zoroastro, tragedia tradotta dal Francese, da rappresentarsi nel Regio Elettoral Teatro di Dresda, dalla compagnia de’ comici italiani in attuale servizio di Sua Maestà nel carnevale dell’anno MDCCLII. — Dresden, 1752. (итал.)(«Зороастр, трагедия в переводе с французского, поставленная в Королевском Театре Дрездена труппой актёров-итальянцев, состоящих на службе Его Величества, в карнавал 1752 года»).

Литература:

Casanova G. La Moluccheide, o sia i gemelli rivali. — Dresden, 1753. (итал.) («Молюккеида, или о двойниках-соперниках»).

Casanova G. Confutazione della Storia del Governo Veneto d’Amelot de la Houssaie. — Amsterdam (Lugano), 1769. (итал.)(«Опровержение «Истории Венецианского государства» д’Амело де ла Уссе»).

Casanova G. Lana caprina. Epistola di un licantropo. — Bologna, 1772. (итал.) («Бестолочь. Послание одного ликантропа»).

Casanova G. Istoria delle turbolenze della Polonia. — Gorizia, 1774—1775. — Vol. 1—3. (итал.) («История смуты в Польше»).

Casanova G. Dell’Iliade di Omero tradotta in ottava rima. — Venezia, 1775. (итал.) (рус. Илиада Гомера, перевод тосканскою октавою).

Casanova G. Scrutinio del libro «Eloges de M. de Voltaire par différents auteurs. — Venezia, 1779. (итал.) («Размышления над «Похвальными письмами г-ну Вольтеру»).

Casanova G. Il duello. — Venezia, 1780. (итал.) («Дуэль») — рассказ о дуэли с Браницким.

Casanova G. Lettere della nobil donna Silvia Belegno alla nobildonzella Laura Gussoni. — Venezia, 1780. (итал.)(«Письма благородной дамы Сильвии Беленьо, в девичестве Лауры Гуссони») — перевод с французского на итальянский романа г-жи Риккобонни «Письма миледи Джульетты Кетлесби», 1759.

Casanova G. Opuscoli miscellanei. — Venezia, 1780. (итал.)(«Литературная смесь») — сборник, 7 выпусков.

Casanova G. Le messager de Thalie. — Venezia, 1781. (фр.)(«Вестник Талии») — журнал на французском языке, 11 номеров.

Casanova G. Di aneddoti viniziani militari ed amorosi del secolo decimoquarto sotto i dogadi di Giovanni Gradenigo e di Giovanni Dolfin. — Venezia, 1782. (итал.) («Анекдоты венецианские военные и любовные, случившиеся в четырнадцатом веке в правление дожей Джованни Градениго и Джованни Долфина») — перевод с французского на итальянский романа г-жи да Тансен «Осада Кале», 1739.

Casanova G. Né amori né donne ovvero la stalla ripulita. — Venezia, 1782. (итал.) («Ни любви, ни женщин, или Очищенные конюшни») — язвительный памфлет против венецианского нобилитета, приведший Казанову к повторной опале.

Casanova J. Lettre historico-critique sur un fait connu, dependant d’une cause peu connu…. — Hambourg (Dessau), 1784. (фр.) («Историко-критическое послание об известном событии, произошедшем от одного малоизвестного обстоятельства») — сочинение на французском языке о конфликте между Венецией и Голландией.

Casanova J. Expositionne raisonée du différent, qui subsiste entre le deux Républiques de Venise, et d’Hollande. — Vienna, 1784. (фр.) («Систематическое изложение разногласий между двумя Республиками, Венецианской и Голландской»).

Casanova J. Supplément à l’Exposition raisonnée. — Vienna, 1785. (фр.) («Дополнение к систематическому изложению…») — продолжение предыдущего сочинения.

Auteur anonyme. Soliloque d’un penseur. — Prague: Jean Ferdinande noble de Shonfeld imprimeur et libraire, 1786. (фр.)(«Разговор мыслителя с самим собой») — анонимный трактат, в котором Казанова нападает на Сен-Жермена и Калиостро.

Casanova J. Histoire de ma fuite des prisons de la République de Venise qu’on appelle les Plombs. Ecrite a Dux en Boheme l’année 1787. — Leipzig: de Shonfeld, 1787. (фр.) («История моего побега из тюрем Венецианской республики, что прозываются Пьомби»).

Casanova J. Icosaméron ou L’Histoire d’Édouard, et d’Élisabeth qui passèrent quatre vingts un ans chez les Mégamicres, habitants aborigènes du Protocosme dans l’intérieur de notre globe, traduite de l’anglois par Jacques Casanova de Seingalt Vénitien Docteur ès loix Bibliothécaire de Monsieur le comte de Waldstein seigneur de Dux Chambellan. — Prague: de S.M.J.R.A. A Prague à l’imprimerie de l’école normale, 1788. (фр.) («Икозамерон или История Эдуарда и Елизаветы, которые провели восемьдесят один год у Мегамикров, исконных обитетелей Протокосма внутри нашей планеты, переведено с английского Жаком Казановой де Сенгальтом, доктором из Венеции, библиотекарем г-на графа Валдьштейна, владельца замка Дукс»).

Casanova J. Solution du probleme deliaque démontrée par Jacques Casanova de Seingalt, Bibliothécaire de Monsieur le Comte de Waldstein, seigneur de Dux en Boheme e c.. — Dresden: De l’imprimerie de C. C. Meinhold, 1790. (фр.)(«Решение Делосской задачи, доказанное Жаком Казановой де Сенгальтом, библиотекарем г-на графа Вальдштейна, владельца Дукса в Богемии»).

Casanova J. Corollaire à la duplication de l’Hexaèdre donné à Dux en Bohème, par Jacques Casanova de Seingalt. — Dresden, 1790. (фр.) («Следствие из удвоения шестигранника, выполненное в Дуксе, Богемия, Жаком Казановой де Сенгальтом»).

Casanova J. Démonstration géometrique de la duplication du cube. Corollaire second. — Dresden, 1790. (фр.)(«Геометрическая демонстрация удвоения куба. Следствие второе»).

Casanova J. Le Polémoscope ou la Calomnie démasquée par la présence d’esprit. — 1791. («Полемоскоп, или Клевета, присутствием ума разоблачённая») — трагикомедия в трёх действиях.

Casanova J. Histoire de ma vie. — 1794. (фр.) («История моей жизни»), полный вариант впервые опубликован в 1960 г. издательствами «Брокгауз» (Висбаден) и «Плон» (Париж).

Casanova J. A Leonard Snetlage, Docteur en droit de l’Université de Göttingen, Jacques Casanova, docteur en droit de l’Universitè de Padoue. — 1797. (фр.) («Леонарду Снетлаге, доктору права Гёттингенского университета от Жака Казановы, доктора права Падуанского университета») — памфлет против неологизмов, порождённых Французской революцией.

Казанова Дж. Записки венецианца Казановы о пребывании его в России 1765-1766. — М.: Панорама, 1991. — 32 с., 100 000 экз.

Казанова Дж. История моей жизни. — М.: Захаров, 2009. — 560+560 с. — 2 000 экз. — ISBN 978-5-8159-0895-6.(Перевод с франц. яз. Л. Стаф, А. Строева, Е. Храмова, Ю. Соловьёва — 2 книги)

Casanova, Giacomo. History of My Life. — N. Y.: Everyman’s Library, 2006. — ISBN 0-307-26557-9. (англ.)

Генри Ш. Джиакомо Казанова и Екатерина II (По неизданным документам), 1 // Исторический вестник. — 1885. — Т. 21, № 8. — С. 298—308.

Генри Ш. Джиакомо Казанова и Екатерина II (По неизданным документам), 2 // Исторический вестник. — 1885. — Т. 21, № 9. — С. 510—540.

Келли И. Казанова. — М.: АСТ, Астрель, Полиграфиздат, 2010. — 448 с. — (Историческая библиотека). — 2 000 экз. — ISBN 978-5-17-065490-1.

Строев А. Ф. Те, кто поправляет фортуну: авантюристы Просвещения. — М.: НЛО, 1998. — 400 с. — ISBN 5-86793-036-X. (Научное приложение. Вып. XIV)

Цвейг С. Казанова // Три певца своей жизни: Казанова, Стендаль, Толстой. — М.: Республика, 1992. — 368 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-250-02059-3, 5-250-02048-8. (Перевод с нем. яз. П. Бернштейн, В. Зоргенфрея)

Bignami, Giuseppe. Aggiornamenti e proposte sull’iconografia casanoviana (итал.) // L’intermédiaire des casanovistes. — 1994. — V. 11. — P. 17-23.

Bolitho, William. Twelve Against the Gods. — N. Y.: Viking Press, 1957. (англ.)

Childs, J. Rives. Casanova: A New Perspective. — N. Y.: Paragon House, 1988. — ISBN 978-0-913729-69-4. (англ.)

Gervaso Roberto. Casanova. — Warsaw: Państwowy Instytut Wydawniczy, 1990. — ISBN 83-06-01955-5.  (польск.)

Kelly, Ian. Casanova: Actor, Lover, Priest, Spy. — L.: Tarcher, 2011. — ISBN 978-1-58542-844-1. (англ.)

Prince de Ligne. Aventuros // Fragment sur Casanova = (Charles Joseph de Ligne. Mémoires et mélanges historiques et littéraires. Paris, 1828, t. 4). — Paris: Allia, 1998. — Vol. 5. — 81 p. — (Bibliotheca Casanoviana). (фр.)

Masters, John. Casanova. — L.: Joseph, 1969. — ISBN 978-0-7181-0570-9. (англ.)

Parker, Derek. Casanova. — L.: Sutton Publishing, 2002. — ISBN 0-7509-3182-5. (англ.

Миллер Г. Нексус // Плексус. Нексус. — М.: АСТ, Транзиткнига, 2004. — 848 с. — 5 000 экз. — ISBN 5-17-019909-0, 5-9578-0410-X.

Baten J., Szołtysek M. The Human Capital of Central-Eastern and Eastern Europe in European Perspective (англ.) // MPIDR^[en] Working Papers. — 2012.